— Клер, однажды ты ляпнешь не там какую-нибудь глупость, и он сотрет тебя в порошок.
— А тебе какое дело? — Огрызнулась она и секунду спустя устало добавила. — Может, так даже будет лучше.
— Мне не все равно. — Произнес Билл, выделяя это самое «не».
— Перестань. — Криво улыбнулась Клер, но затем ее улыбка застыла у нее на устах, когда она посмотрела в глаза Билла. — Билл, не стоит, разве я недостаточно мучила тебя?
— Достаточно, Клер, — кивнул он, — но я, кажется, понимаю, почему.
— И почему? — С вызовом спросила Клер, она снова начинала сердиться.
— От пустоты, — и он постучал по тому месту, где у людей билось сердце.
— От пустоты… — Эхом повторила за ним Клер и отвела взгляд. — Иди спать, Билли, рассвет уже вот-вот.
— Успею. — Ответил он, не двигаясь с места.
— Чего ты хочешь от меня? — Измученно произнесла она, снова подымая на него глаза.
— Что случилось? Как тебя обратили? — Спросил он.
Клер молчала долгое время, так что даже Билли задумался, не научилась ли она отключаться и с раскрытыми глазами.
— Он обращал меня капля по капле, каждую ночь, вливал в меня темную силу, но всегда оставлял каплю света, последнюю каплю, чтобы свесившись за грань мира живых, я снова мучительно возвращалась обратно, и так снова и снова… — В глазах ее застыли слезы.
— Зачем?
— Зачем, — она усмехнулась, и слезинки скатились по щекам, — это вопрос, который я задавала ему и себе тысячи раз. Может, ему нравилось мучить меня, может, он любил меня, а может, он ставил эксперименты, и хотел вывести новый вид человека, я не знаю. Знаю только, что когда он довел дело до конца, я не хотела больше видеть ни его, ни людей, никого.
— Но тебе же нужно было кормиться.
— Я кормилась кровью таких, как он, кровью себе подобных. — Клер зло рассмеялась. — Потому я и не создавала никого. Я мстила, я убивала монстров, одним из которых стала сама.
— И тебя не поймали?
— Тогда не было особенного порядка. Был совет, и он был судом, а дети совета — законом на земле. Обратив меня, он сам вложил закон в мои руки.
— Клер, а наша ветвь, наши старейшие…
— Да, это я помогла им перебить друг друга и исчезнуть оставшимся… Только это не наша ветвь, Билли, мы сами по себе. Меня обратил член совета.
— То есть, ты хочешь сказать, что есть западная ветвь Малькольма, обезглавленная северная ветвь, южная ветвь Этана и четвертая — ты, я и…?
— И все. — Ответила Клер, и, утомленная беседой, снова закрыла глаза, но уже надолго.
Глава 22
Сэм сидела на берегу моря и смотрела вдаль, где-то почти на самом горизонте, виднелся корабль. Море сменило оттенки на более темные в сравнении с летом, небо почти полностью закрывали тучи. Сэм не знала, ждать ли дождя, или рано или поздно все-таки появится просвет, и выглянет солнце. Среди красок начинающейся осени полуостров выглядел особенно пустынно, как выглядят курортные городки в не сезон, сиротливо и заброшенно. Она вспоминала о том, как совсем еще недавно изнывала от жары, проходя мимо этого пляжа, и решилась на нем искупаться, избавившись от одежды. Как на берегу ее встретил симпатичный светловолосый парень. Если день выдался пасмурным, мог ли в нем появиться Габриэль? И на что она рассчитывала, снова вернувшись на виллу Фиска? Сэм зевнула и закуталась сильнее во флисовую куртку, накинула капюшон и спрятала руки в карманы. Уходить от моря она не хотела — ей нравилось смотреть на него, оно завораживало и приносило ей облегчение. Соленые брызги, которыми был наполнен воздух, дарили ей ощущение жизни и движения.
— Погода не совсем пляжная, — произнес приятный голос позади нее.
— Габриэль? — Сэм радостно обернулась. Он стоял там, в светлых штанах и синей ветровке. Он ничуть не изменился, и от него по-прежнему исходило приятное тепло и свет, так словно солнце все-таки пробилось к земле. — Габриэль, — снова произнесла Сэм уже утвердительно и счастливо.
— Рада меня видеть? — Усмехнулся он, и по одной этой фразе Сэм уже поняла, что он в отличном настроении.
— Ты разговариваешь со мной? — Спросила она в тон ему, театрально нахмурив брови.
— А что мне остается, если ты так ищешь встречи, что готова превратиться в песчаную статую, — произнес он, — или ледяную, если бы я не пришел так скоро.
— Ты ведь не живешь зимой здесь? — Предположила Сэм.
— Да, я люблю тепло, если ты еще не заметила. — Улыбнулся он.
— Ты тоже рад меня видеть.
Он поднял на нее серьезные светло-зеленые глаза.
— Разве у меня есть кто-то еще?
— Габриэль, — вздохнула Сэм, она снова ощутила себя виноватой.
— Пойдем в дом, — предложил он, предлагая ей руку и подымая ее с песка. — Я зажгу камин и налью нам чего-нибудь согревающего.
Сэм с удовольствием пошла рядом с ним, продолжая держаться за его руку. Она наслаждалась детским ощущением беззаботной радости, которую она испытывала рядом с ним.
Стеклянный дом, на первый взгляд, тоже казался хмурым и холодным. Но пламя, весело заплясавшее в камине, заставило его согреться и стать более жилым. Они завалились с чашками, из которых подымался ароматный пар, прямо на ковре возле огня. Сэм смотрела на языки пламени, и думала о том, что это ничуть не хуже, чем смотреть на море.
— Над чем ты сейчас работаешь? — Спросила она.
— Ты имеешь в виду музыку?
— Да.
— Никаких фильмов, просто пишу для души. — Он поставил чашку на пол и сел, опершись на правую руку.
— Сыграешь?
— Почему бы нет. — Он поднялся и пошел в дальнюю комнату с роялем. Через несколько секунд оттуда донеслись звуки очень красивой и грустной мелодии. Сэм слушала, и ей казалось, что она слышит звуки моря, холодного и печального, пустого осеннего моря. Пронзительные крики чаек, свист ветра, бьющиеся полы одежды или парусов, замерзших рыб, издающий хрустальный звон при столкновении плавниками…
— Что с тобой? — Он снова оказался рядом, а она даже не заметила, словно впала в прострацию, слушая его музыку, и очнулась только сейчас.
— Откуда эта мелодия? — Спросила она.
— Отсюда, — он показал пальцем на свое сердце.
— Но почему такая грустная?
Он промолчал.
— Габриэль, — Сэм подняла на него глаза, усаживаясь на ковре. — Скажи мне одну вещь.
— Какую? — Ему явно не нравилось, когда она задавала вопросы, нежность, светившаяся на его лице, когда он только что коснулся ее, стала растворяться и на ее месте появилась пустая, ничего не значащая, маска.
Но Сэм обязана была продолжить.
— В тот день, когда я вспомнила, ты держал меня на руках до самого захода солнца. Почему ты был так уверен, что, если бы я умерла, то переродилась бы в свете?
