Мне будет очень приятно служить вам, если вы не привезли с собой служанку. Я надеюсь, вы простите Грэстану такой скудный прием.
Слова одно за другим быстро слетали с ее губ вместе со свистом из-за отсутствия нескольких зубов. Она проворно двигалась по комнате.
Поднятая рука госпожи остановила ее.
– Эта вещь предназначена для того, чтобы ходить по ней? – спросила Ровена, показывая на пол.
– О, да.
Служанка сняла промокший платок со спинки кресла и резко встряхнула его. Водяные капельки брызнули на зашипевшие угли.
– Это сарацины, – сказала она, вешая платок на крючок у дверей, – привезено из Святой Земли. Лорд Генри, отец вашего мужа, говорил, что там это обычная вещь.
Ровена прикрыла зевок рукой.
– Постелите мне лучше простую соломенную циновку, по которой я смогу ходить после работы в саду.
Смех старухи был похож на кудахтанье.
– Темрик верно говорил, – загадочно промолвила она, разбирая постель. – Вы поужинаете?
– Мне ничего не хочется, только бы добраться до кровати и заснуть.
Еще один зевок. Ровена потерла лицо ладонями.
– Но мне нужно подняться до рассвета и выспаться. Вода должна быть очень теплой, потому что я не хочу заболеть.
– Позвольте мне помочь вам.
Служанка немедленно оказалась рядом с ней, ее толстые пальцы проворно принялись расшнуровывать верхнее платье. Освободившись от обоих платьев и рубашки, Ровена благодарно прошлась по комнате, еле передвигая ноги, и забралась в постель.
– О, бедняжка, эти вещи все насквозь промокли, – заботливо кудахтала старуха. – И что говорит мне этот Темрик? Что у вас ничего не будет, пока завтра не притащатся повозки? Тогда это придется вычистить и высушить за ночь.
Внезапно, но только на краткий миг, Ровена захотела дождаться повозок. Изящной леди нужна изящная одежда. Все, что у нее было сейчас, – это поношенное дорожное платье, которое она взяла взаймы в Бенфилде.
– Ильза, я передала свой плащ кастеляну в зале.
– Да, это известно каждому в замке. – Служанка прыснула от смеха. – Вы не могли выбрать никого лучше этого осла.
– От скромности он не умрет, – сказала Ровена кисло, натягивая на себя одеяло. – Однако я должна убедиться, что работа, порученная ему, выполнена.
Служанка склонила голову и, подняв брови, стала очень похожей на курицу, высматривающую червяка.
– В этом доме человека могут заставить расплачиваться за незаконно занятое им чужое место.
Ровена подняла глаза, и взор ее был ясен и тверд.
– Ильза, никто, кроме меня, не имеет права наказывать тебя, если ты действуешь по моему приказу. Ни тебя, ни кого-либо другого.
Женщина широко улыбнулась в ответ.
– Тогда, миледи, я пожелаю вам доброй ночи. Ночная ваза стоит вон там, за прикроватной занавесью. И, если вам что-нибудь понадобится этой ночью, то просто позовите. Я сегодня положу свой тюфяк у вас в прихожей.
– А что, помещения остальных женщин находятся так далеко?
– Ужас, как далеко, миледи. – Служанка поспешила выйти, унося с собой платья госпожи, и закрыла за собой дверь.
Ровена лежала в постели, наслаждаясь мягкой периной. Постепенно ее закоченевшие от холода руки и ноги начали понемногу отогреваться. Глаза закрылись, она глубоко дышала. Было в этой постели что-то неуловимо знакомое, но она никак не могла определить, что же именно. Затем, как раз в тот момент, как она погрузилась в сладкую дремоту, Ровена, наконец, поняла, что постельное белье своим ароматом напоминало ей о муже.
Глава пятая
На рассвете Ильза разбудила Ровену, и она смогла принять теплую ванну. Когда после этого она насухо вытерлась грубым льняным полотенцем, ее одежды, вычищенные и совершенно сухие, уже были разложены на только что застеленной кровати. Ровена подняла свой плащ, осматривая его.
– Хьюго? – поинтересовалась она.
– Сегодня утром прачка с подбитым глазом…
– Понятно. – Она оделась, как всегда тщательно, но ее новая горничная обладала умением так стянуть шнурки на верхнем платье, что старое одеяние, как влитое, прилегло к каждому изгибу ее тела. После этого Ильза расчесала ее волосы и уложила их в косы. Странно было слушать, как этим таким интимным делом занимается не она сама, а кто-то другой. Когда же последняя прядь черных волос была укрощена, тонкий платок типа апостольника лег вокруг ее лица и головы. Изящная золотая лента, усыпанная сверкающими голубыми камнями, помогала удерживать платок на месте.
