вином, она приняла его и выпила весь, чтобы как-то успокоиться. Она испуганно вздрогнула, когда за ее спиной раздался голос мужа.
– Разве я не говорил тебе, что она будет делать все, что я ей велю?
Тон был снисходительным, и он явно был доволен собой. Доволен, потому что выполнил свой план так удачно.
Внутри она вся похолодела.
– Да, она подчинилась. Сначала я не понимала, почему она так этому радуется, но теперь понимаю, потому что она сама мне призналась. Ты собираешься стать ее любовником.
Он смотрел на нее сверху вниз, черты его лица приобретали зловещее выражение.
– Что она тебе такого сделала, что ты ее так ненавидишь? Придержи свой злобный язык, не то я при всех объявлю тебя лгуньей.
– Не торопись все отрицать, дорогой муженек, – Ровена говорила спокойным голосом, хотя внутри все у нее дрожало. – Да и глупо с моей стороны верить тебе. Ты обзываешь меня лгуньей, хотя я никогда не обманывала тебя. Она обокрала тебя, а ты находишь ей мужа и даешь за ней щедрое приданое. – Она продолжала с деланным спокойствием, которое скрывало гнев и обиду, кипевшие в ней. – Ты так решительно настроился вернуть ее сюда, что даже, узнав все о ее поведении, не изменил своего решения. Ты уступил только под угрозой того, что Гилльям покинет тебя. А я, ослепленная желанием избавиться от нее, не разгадала твоего хитрого маневра.
– Ты оскорбляешь меня своим присутствием, – сказал он. – Оставь меня.
– Оскорбляю? Это слово звучит в твоих устах по крайней мере, странно. Что же до того, чтобы оставить тебя, то я еще не все сказала. – В ее голосе послышалось негодование, и она, как могла, старалась подавить его. Рэннольф не должен видеть, как глубоко ранит ее это предательство. – Самое большее, что от тебя требуется, – хотя бы держать в тайне свои намерения, но каждый человек, включая беднягу Джона, видел, какой ты устроил ей прием.
– Ни слова больше, миледи! – лицо мужа скривилось в гримасу, глаза стали такими же жесткими и острыми, как сталь его меча. – Не смейте так обращаться со мной. Ведите себя подобающим образом, не то я запру вас на вашей половине.
Ровена старалась отвечать настолько спокойно, насколько могла сдерживать свой гнев.
– Я обращаюсь с вами так, как вы обращаетесь со мной, – прошипела она. – Может это вам и не нравится, но я не собираюсь стоять и смотреть, как вы вдвоем унижаете меня перед слугами. Подумайте над своим поведением и быстро узнаете, кому принадлежит власть в Грэстане. Управлять собственными владениями – обычное дело, не так ли? Что ж, если вам так нравится ее заплесневелый хлеб, я позабочусь о том, чтобы вы им и наелись.
– Придержи язык, женщина! – голос лорда Грэстана постепенно набирал силу. – Оставь свои безумные бредни и убирайся. – Последние слова он буквально прорычал, и они разнеслись по всему залу. Все внезапно остановились, музыка на резкой визгливой ноте стихла.
– С радостью, – ответила она шипящим шепотом, не желая, чтобы слуги слышали, что произошло между ними. – Но теперь вы для меня не существуете. Вам было нужно мое наследство – ступайте, получите его у моей сестры. Что же до того, чтобы запереть меня, я не предоставлю вам такого удовольствия. Отныне я сама удалюсь на свою половину, а вы можете развлекаться с какими угодно шлюхами, помимо нее.
И она побежала, не глядя, лишь бы подальше от него. Когда она остановилась, задыхаясь, у входной двери, он бросил вдогонку кубок, который упал и разбился у ее ног.
– Убирайся! – громыхал он. – Я сыт тобой по горло.
Ровена выскочила из дверей и бросилась вниз по лестнице. Не помня себя от гнева, она добежала до ворот в сад и прислонилась к ним, задыхаясь в беззвучных рыданиях.
– Да простит мне Бог, – воскликнула она. – Как я ненавижу его! Да простит вам Бог вашу ложь, как прощаю я!
Глава четырнадцатая
– Темрик! – вскрикнула она, в страхе отшатнувшись от него.
– Прошу прощения, я не хотел напугать вас. – Он отворил ворота. – Почему бы вам не посидеть здесь немного и не привести свои чувства в порядок. Кажется, вы чем-то очень взволнованны, – добавил он.
Ровена рассмеялась, но ее смех скорее походил на рыдания. Она торопливо скрылась в зелени сада и принялась нервно ходить взад и вперед по единственной аллее. Ее шурин стоял в непринужденной позе, прислонившись к стволу дерева. Под покровом темноты она почувствовала потребность высказать ему все, что накопилось у нее на душе.
– Я веду его хозяйство, кормлю его, не отказываю ему ни в чем, и как же он поступает со мной? Он не только обращается со мной хуже, чем с самой последней служанкой, и терпит меня только из-за моего наследства, он еще намерен взять Мэв в любовницы. Чем я провинилась?
Голос ее прервался, она даже прижала руку к губам, так ей было больно.
– Взять в любовницы леди Мэв? – удивлению Темрика не было границ. – Что такое вы говорите?
Она резко повернулась, глубоко вонзив каблуки в посыпанную гравием дорожку.
– Мэв сказала мне, что мой муж специально устроил этот брак с сэром Джоном, чтобы стать ее любовником.
– И вы поверили ей? – удивился он. – После всего, что она натворила, вы поверили ей? Право, когда вы расскажете об этом Рэннольфу, он все поставит на свои места.
– Вот уж нет! – воскликнула она с негодованием. – Он защищал ее. Он угрожал обвинить меня в клевете, когда я повторила ему ее слова.
– Послушайте меня внимательно и не поймите превратно. Рэннольф способен на то, в чем вы его
