глупо. Я знала, что совету не нравится, как я веду рубрику. Они просто искали повода, чтобы избавиться от меня. – Мэрл старалась не заплакать, но ее нижняя губа предательски задрожала. – Они попросили мою ассистентку продолжить мою работу. Конечно, лучше пусть пишет она, чем кто-нибудь другой. Но она должна сменить название рубрики. У меня авторское право на название. И скорее я похороню Мисс Мэри, чем позволю кому-нибудь пользоваться им. – Она заплакала. – Шейн, я пятнадцать лет была Мисс Мэри!
– Дорогая, мне очень жаль. Иди ко мне. – Он обнял ее, стал шептать ободряющие слова, нежно поглаживать. Когда она выплакалась, он подал ей большой белый платок и смотрел, нахмурившись, как она вытирает глаза, нос, щеки. – В наше время такие вещи не проходят. А ты не хочешь привлечь их к суду за дискриминацию?
Мэрл обхватила себя руками и стала мерить шагами его кабинет.
– А на каком основании? Они никогда не признают, что уволили меня, потому что я беременна. Совет директоров объяснит, что я не соответствую их новому – более консервативному – имиджу журнала.
Он встал перед ней.
– Дай время. Хотя каждый юрист сочтет за честь защищать тебя. Разреши, я займусь этим.
Она сердито взглянула на него.
– Не вздумай воображать себя моим адвокатом, не смей использовать меня для усиления своей популярности в прессе.
– О Боже, ты по-прежнему тревожишься за свою драгоценную репутацию?
Она вздернула подбородок.
– У меня есть право на охрану моей репутации. – Она перевела дыхание. – Шейн, выносить и родить нашего ребенка дело очень личное. Я не хочу превращать это в цирковое представление.
Он укоризненно покачал головой.
– Что ты раньше мне об этом не сказала, Мэрл? Сейчас я начинаю кое-что понимать.
– Да у меня не было возможности слова вставить! Ты так разошелся, что тебя нельзя было остановить.
Он поморщился.
– Да, это действительно так. Я должен извиниться. Прости меня, садись. Выпьешь воды или сока?
– Сока, пожалуйста. – Она присела на краешек дивана. Шейн открыл небольшой бар, налил сока, бросил несколько кубиков льда в высокий стакан. Она взяла стакан и продолжила:
– Что мне теперь делать, Шейн? Никто не возьмет на работу беременную женщину. На что я буду жить? Платежи за дом в одно мгновение съедят все мои накопления. А как я буду платить за ребенка без медицинской страховки?
– Подожди, а я – обеспеченный папаша? Если захочешь, будем жить у меня. Или переедем к тебе. У тебя в доме удобнее жить семьей, и ребенку там будет лучше. А я буду платить по счетам и заботиться о вас.
Мэрл взглянула на него и осторожно поставила стакан на середину кофейного столика.
– Мне приятно то, что ты мне предлагаешь, но мы совсем не готовы к такой жизни. Мы через пять минут вцепимся друг другу в глотку.
Он посмотрел на нее, хотел было возразить, но подумал, что лучше не спорить.
– Хорошо, тогда я открою тебе счет в банке.
– Если бы ты знал, как я признательна тебе, Шейн. Но… – Мэрл ударила кулаком по боковой стенке дивана. – Но с шестнадцати лет я забочусь о себе сама. Ненавижу быть беспомощной. Я не хочу ни от кого зависеть. Я хочу быть Мисс Мэри! А что я буду делать все эти дни и месяцы до родов? Да я с ума сойду!
Он сел рядом, обнял ее за плечи.
– Времени осталось не так много. А потом, когда родишь, тебе будет не до того.
– Когда родится ребенок, мне тем более будет нужна работа. – Она взяла стакан, встала, подошла к окну, стала рассеянно позванивать кусочками льда. – Потребуется много сил и энергии, чтобы найти новую работу. А на что я буду содержать ребенка?
Шейн с тревогой наблюдал за ней.
– Ты не расстраивайся, раз уж так случилось. Не забывай, я буду заботиться о малыше.
Мэрл нахмурилась, приложила холодный стакан к щеке.
– У тебя и без того забот полон рот, где же ты найдешь время для ребенка?
– Ты плохо знаешь семейство Хэллоранов. Все женщины нашей семьи с рождения мечтают о материнстве. Они нам помогут.
Глаза ее сузились – в ней пробуждалась тигрица. Никто не имеет прав на ее ребенка.
– Я твердо уверена, что детям необходима полная семья. Я даже начинаю подумывать о том, что поступила эгоистично, оставив его.
– Что ты имеешь в виду, Мэри?
– Ничего. Только пытаюсь придумать, как этой драгоценной крошечке, которая во мне растет, создать достойные условия. Я росла в хорошей полноценной семье, у меня были оба родителя, у тебя тоже. Что же мы своего ребенка лишаем стабильности?
– Но нас же двое – мать и отец. Он не обратит внимания на отсутствие стабильности, пока его будут
