— У тебя все хорошо? — холодно спросил Макс.
— Да, спасибо, — ответила Роза, не желая пререкаться на глазах пожилого человека. — Я до сих пор ужасно глупо себя чувствую за то, что вывалилась из машины, как пьяная. Все потому, что я очень много времени провела без движения.
— Возможно, вам лучше вернуться в замок и поспать, — посоветовал ей Джованни.
— Мне просто нужно привыкнуть к нирольскому времени. И я хочу осмотреть все три пораженных виноградника.
— Она больше не милая девочка, которую мы однажды знали, Джованни, — вставил Макс.
— Жизнь не стоит на месте, — отозвался Джованни. — Люди меняются, но некоторые вещи остаются неизменными. Мы все всегда можем положиться на семью. И на Всевышнего, разумеется.
Роза встрепенулась. Джованни тоже был на острове в тот год, когда ей исполнилось шестнадцать. Наверняка и он помнит ее безответную любовь.
Что ж, подумала девушка, я покажу всем и каждому, кто не забыл о том унижении, что для меня все давно в прошлом!
— Почему только эти виноградники поразила ржа? — снова заговорил Макс.
Роза была рада снова переключиться на работу.
— Неизвестно, но так бывает.
— Значит, очаговая инфекция может вспыхнуть на любом участке?
— Именно.
Воцарилась тишина. Каждый думал о том, какой трудной может стать для всех эта миссия.
— Еще одна проблема в том, что те методы контроля, которые используются в одной части мира, почему-то не всегда приемлемы для другой.
— И это говорит ученый! — хмыкнул Макс. — Ты рассуждаешь о загадочной проблеме, тогда как меня беспокоят жизни людей, чье хозяйство под угрозой.
— Я о них не забываю, — с болью в голосе произнесла Роза.
Перед ними снова возник пост. Еще двое охранников преградили им путь. И снова история повторилась.
Тот же процесс произошел и несколько часов спустя, когда они подъехали к последнему, третьему, винограднику.
Наконец, когда весь урон был оценен, к Розе обратился присутствующий там старец, убеленный сединами:
— Ваше высочество, мы все молимся, чтобы вы смогли нам помочь.
— Я постараюсь, — ответила Роза.
— Что будет, если вам не удастся ничего сделать? — обеспокоенно поинтересовалась женщина, хозяйка дома.
Роза засомневалась. Ей больно было говорить это, но ложные надежды только все испортят.
Пока она выбирала слова, Макс позади нее резко произнес:
— Скажи правду.
Роза понимала, что он чувствует; вина Каттины были его созданием. Для мужчины столь сильного и могущественного, такое поражение стало бы особенно горьким.
— Виноградники следует выкорчевать и сжечь. А земля должна пустовать по меньшей мере десять лет.
Женщина заплакала, приложив руку ко лбу.
— Этого не будет, — уверенно заявил Макс. — Не нужно лить слезы. Даже если что-то случится, вы не будете голодать. Я обещаю.
Старик поклонился Максу.
— Мы благодарны вам за это, ваше высочество, но эти виноградники старше моего деда. Я знаю их так же хорошо, как своих внуков. Кроме того, новые виноградники будут давать слабые плоды еще не одно поколение. Если эта инфекция убьет нирольские вина, даже вам не удастся ничего сделать.
— Тогда мы научимся создавать вино из молодого винограда.
По всему миру известно, что виноградникам, посаженным для производства вина, должно быть лет пятьдесят, чтобы вино получалось вкусным. Но если кто и был способен на чудо, так это Макс.
— Полагаю, у тебя есть план, — предположила Роза, уже сидя в машине.
— Да.
— Он долго пытался убедить короля и еще дольше — виноградарей, но теперь они благодарны ему за это, — добавил Джованни.
— Молчи, старик, — попросил Макс незлобно. — Просто ни они, ни король не видели необходимости в подобных действиях, но потом они все увидели в них смысл, благодаря Джованни.
— Много чести, — гоготнул тот. — Это твоя логика и авторитет убедили упрямого короля и еще более упрямых виноделов. Ведь именно ты пообещал, что у каждого будет доля в кооперативе, согласно его части.
— Это чудесно, — со странной гордостью одобрила Роза.
— Но если не остановить распространение заразы, люди могут лишиться всего.
— Мне нужно посмотреть результаты лабораторных исследований, — подавив зевок, сказала Роза.
— Ваше высочество, вы же отправили сюда лекарство для винограда. Разве мы не можем немедленно воспользоваться им?
— Нет. Его слишком мало, чтобы тратить понапрасну. Я должна быть уверена, что виноград поразила именно ржа.
— Удивительно воспринимать Розу как эксперта, когда все мы знали ее девчонкой-сорвиголовой, но она знает, что говорит. И мы должны слушаться ее.
Макс говорил как и его отец, нет, Скорее, как дед.
— Спасибо, — все же поблагодарила Роза. — Я сделаю все, что в моих силах, однако успеха обещать не могу.
— Без тебя нам бы оставалось только молча наблюдать, как погибает целая индустрия. — Макс остановился у входа в замок. — Заходи, пропустим по стаканчику, Джованни.
— Если вы собираетесь что-то обсуждать, я тоже должна присутствовать.
— Какую пользу ты можешь принести сейчас? — спросил Макс с неприкрытой иронией. — Тебе нужно выспаться.
— Я в полном по…
— Нет! — отрезал Макс. — У тёбя глаза слипаются, и ты зеваешь не переставая. Иди в свою комнату и хорошенько выспись, а завтра можешь посвятить все свое внимание нашей проблеме.
Роза не стала препираться и с улыбкой повернулась к Джованни:
— Чудесно увидеть вас снова. Вот только бы обстоятельства сложились по-другому.
Старик поклонился.
— Ваш покорный раб, ваше высочество.
Роза удалилась к себе. Она приняла ванну, перенесла все свои комментарии с диктофона на ноутбук, съела половину обеда. Затем попыталась просмотреть результаты из лаборатории, но даже две чашки кофе не смогли заставить ее сконцентрироваться. Уже через две минуты буквы заплясали перед глазами. Роза отложила бумаги и, забравшись в постель, погрузилась в сон.
Несколько раз девушка просыпалась ночью, наливала себе стакан воды и пила ее, стоя у окна и наблюдая, как небо над городом начинает светлеть.
Ей казалось, что ее влечение к Максу осталось в прошлом. Однако она ошибалась. В двадцать один год она все еще оставалась девственницей. Ни один мужчина не интересовал Розу. Один только Макс занимал ее мысли и сердце. О, у нее случались мимолетные романы, но как только все угрожало стать более серьезным, Роза сбегала.
Ее детское чувство с годами переросло в нечто более серьезное и опасное — в невыносимый голод, который обострялся, когда Макс оказывался рядом. От его голоса — глубокого и чарующего — по телу разбегались приятные мурашки.
