кивок, он проговорил: — Вам лучше зайти в дом и убедиться, что ничего не взяли.
Рассердившись на себя и в то же время чувствуя облегчение, что так легко отделалась, она сказала:
— Хорошо. Ой, подождите минутку — я заберу Бейб!
— Вы впустили ее в машину? — Его голос был тихим и угрожающим.
— Да.
— И очень глупо поступили, ведь вы прекрасно знаете, что во дворе может кто-нибудь прятаться.
Эмма бросила на него надменный взгляд.
— Дверь была открыта всего секунду.
— Когда я прошу что-то сделать, — произнес Кейн с пугающей вкрадчивой интонацией, от которой у Эммы по спине пробежала дрожь, — значит, это надо сделать.
Рванув ручку двери, Эмма подняла с пола мокрую собаку и прижала ее к груди, как бы прикрываясь ею, как щитом.
— Я не могла оставить ее на улице в такой холод. — Эмма замолчала, стараясь унять дрожь в голосе, а затем продолжала с чувством собственного достоинства: — Спасибо, что проверили дом. Не сомневайтесь, в будущем, выходя из дома, я буду проверять все замки.
— Каждый может ошибиться. Бросьте задаваться, — сказал Кейн, подкрепив свои слова дерзкой ухмылкой, — и идите за мною в дом.
Кипя от злости, Эмма послушно последовала за ним, а за ней, почти вплотную, Лаки. Как только они вошли внутрь, Кейн зажег везде свет, а Эмма включила фонарь во дворе и, выхватив из стиральной машины полотенце и завернув в него корги, спокойно прошлась с ней по всем комнатам, сопровождаемая высокой фигурой самого агрессивного мужчины, который когда-либо встречался ей в жизни.
— Ничего не пропало, — сказала она со вздохом, когда они вернулись в прелестную гостиную миссис Ферт. Эмма наклонилась и опустила на пол Бейб. Маленькая собачка обнюхала все вокруг с интересом, затем направилась к своей корзине, стоящей у кресла-качалки. Испытывая почти головокружение от смущения, Эмма продолжала:
— По крайней мере ничего такого, что бросается в глаза. — Стараясь не смотреть на мужчину в дверях, она снова внимательно огляделась вокруг. Лаки сидел на полу и энергично почесывался.
— В таком случае, — сказал Кейн равнодушным тоном, который так бесил Эмму, — я думаю, мы можем сделать вывод, что в доме никого не было. И поведение собак это подтверждает. Они не рыскают в поисках новых интересных запахов. Если бы кто и проник сюда, он взял бы спиртное или на худой конец видеомагнитофон. Может, вам лучше провести ночь в Гленальбине?
На секунду Эмма задумалась, где это, и вспомнила красочный указатель у ворот его владения, на котором было написано «Гленальбин», а ниже — имя и инициалы. Он предлагал ей убежище?
— О, нет! — сказала она, игнорируя ту часть трусливого «я», которая склонна была принять это предложение. — Спасибо, это очень мило с вашей стороны, но мы и здесь прекрасно устроимся.
— В таком случае я еду домой. Я проверил все окна и двери. Заприте за мной дверь.
— Спасибо, — повторила Эмма с нарочитым хладнокровием.
— Не стоит благодарности, — зачеркивая свое участие в этом деле, с довольно оскорбительной для Эммы легкостью сказал Кейн. — У вас есть мой номер телефона?
Удивленная, она уставилась на него. Ее глаза попали в плен горящих янтарных глаз. Эмма почувствовала, как пробуждается ее тело, но затуманиваются мозги.
— Нет. А зачем? — неуверенно произнесла она.
Он подошел к телефону и записал свой номер в блокнотик, лежащий у аппарата.
— Я заметил еще один телефон возле кровати; если я буду вам нужен, позвоните, и я приеду.
— Это очень мило с вашей стороны, — повторила Эмма ровным голосом.
— Спокойной ночи.
Она проводила его к черному ходу, заперла дверь и стояла там, пока машина не тронулась и не отъехала от ворот.
Затаив дыхание, она слушала, как Кейн закрывал ворота и выезжал на дорогу. Когда наконец смолк рев мотора и единственным звуком остался зов дикого кабана, девушку пробрала дрожь.
Лаки заскулил у ее ног, и она сказала:
— Хотя я и оставила эту злосчастную дверь незапертой, принесу-ка я твою подстилку из гаража, и ты сможешь спать сегодня здесь, с нами. Правда, только после того, как я вас высушу.
У нее ушел почти час на то, чтобы помыть собак и посушить их, а затем самой принять душ и переодеться на ночь.
Она долго лежала без сна, прислушиваясь к тихому журчанию ручейка в глубине сада: маленький водопадик наполнился после дождя, и вода стекала по камням.
Наконец Эмма заснула, а наутро ее разбудил телефон, стоящий у изголовья кровати. К счастью, она умела быстро стряхивать с себя остатки сна. Поднимая трубку, она уже бодро проговорила:
— Алло!
— Как спалось? — Голос Кейна Тэлбота был слегка охрипшим, как будто он только что встал с постели.
Было что-то уж очень интимное в том, чтобы вот так лежать и слушать его голос. Взгляд Эммы скользнул по нежно-розовому пододеяльнику пухового одеяла; она распрямила затекшие ноги.
— Прекрасно, спасибо, — вежливо ответила она. — Никаких проблем. На всякий случай я пустила Лаки спать в дом, но он даже не лаял.
— Ну что ж, увидимся в девять. До свиданья!
— До свиданья.
Мило, что он позвонил, подумала Эмма, положив трубку на рычаг.
Так как Бейб спала и к тому же на улице после дождя было холодно, Эмма решила не брать старую собаку с собой в Гленальбин. Коротенькая прогулка днем, когда по прогнозам синоптиков ожидается теплая погода, для ее артрита будет полезнее.
После завтрака Эмма и Лаки отправились на прогулку. Хотя Эмма надела джинсы и видавший виды свитер, она не смогла воспротивиться желанию повязать вокруг шеи шарфик. Черный с голубым шелковый шарфик оттенял ее серые глаза и нежный цвет кожи. Кейн вышел из дома встретить ее, и веселая искорка, промелькнувшая в его взгляде, показала Эмме, что он заметил, для кого она хотела выглядеть красивой.
Мурашки забегали у нее по коже, но Эмма все же выдавила из себя улыбку.
— Вы не взяли Бейб? — спросил он.
— Нет, она с утра сильно прихрамывает, поэтому я оставила ее дома. — Эмма замолчала, потом с усилием продолжила: — Я не поблагодарила вас как следует за вчерашнюю помощь.
— Вы достаточно поблагодарили меня, — сказал он, оценивающе глядя на нее своими холодными золотистыми глазами. — Не подумайте, что я не принимаю вашу благодарность, но любой другой на моем месте поступил бы точно так же.
— Может быть, — кивнула Эмма, гадая, поверит ли он ей, — но я рада, что именно вы оказались там. Одна я бы очень испугалась. Мне это послужило уроком, но…
— Надеюсь, — резко перебил он ее, — что, если бы вы поехали домой одна, у вас хватило бы ума развернуться и приехать обратно к нам.
Она хотела было объяснить ему, что никогда бы так не поступила, что у нее вообще нет привычки просить у кого-либо помощи, но поняла, что это ничего не даст. Поэтому она только произнесла:
— Что ж, сейчас это уже не имеет никакого значения, и больше такое не повторится. Ну, где там ваша лошадь?
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
