совсем забыл о Лаки, потому что меня занимала только одна мысль: что будет ощущать твоя нежная кожа под моими губами и понравится ли тебе жизнь в таком маленьком городишке, как Парагай?
— Мне понравится жить с тобой! — просто ответила она и добавила: — Хотя я и не привыкла развлекать и принимать у себя премьер-министров и младших членов королевских семей.
— О чем ты?
— Аннабель говорила, что Дженнифер привычна к светской жизни.
Кейн нахмурился.
— Да, иногда такое случается, но у тебя получится. Что касается Аннабель, она ужасная зануда! Но ты видела ее не с самой лучшей стороны. А в целом она славная девчушка.
Эмма кивнула.
— Мне ужасно ее жаль, потому что она страдает.
— Ты, должно быть, думаешь, что я из какой-то ужасной семьи. Так вот: не считая родителей Аннабель и Рори, которые очень богаты и действительно слишком заносчивы, остальные — вполне нормальные люди.
— Прекрасно, — сказала она. — И конечно же, я научусь общаться с нужными тебе людьми.
— Я знаю, ты справишься! — Он хотел еще что-то сказать, но через открытую дверь донесся лай.
— Придется пойти и покормить их, — сказала Эмма, встав с кровати и встретившись с карими глазами Бейб, с упреком смотревшими на нее. — Перед тем как приехать в Парагай, у меня была веселая, беззаботная жизнь — никаких собак, которых надо нянчить, никаких мужчин, которые смущают мой покой! Все шло как по маслу. Теперь я уже не няня этим собакам, они стали моей собственностью, а свою жизнь, сердце и душу я отдала другому человеку.
— Не отдала, — сказал Кейн, не спеша, с наслаждением целуя ее, полный решимости добиться отклика. — И никогда не отдашь, любимая, счастье мое! Просто твоя жизнь соединится с моей.
— Когда тебе нужно уезжать? — прошептала она, дотронувшись до его массивного подбородка и с трепетом обнаружив под шелковистой щетиной тонкую нежную кожу.
— Я пробуду здесь столько, сколько понадобится, — ответил он. — Во всяком случае, не уеду отсюда до тех пор, пока не увижу обручального кольца на твоем пальчике и пока мы не обсудим наши будущие планы. Я люблю тебя, — сказал он голосом, который сразу же стал и нежным, и грубоватым от желания. — Больше своей собственной жизни. Когда ты поедешь на север, чтобы выйти за меня замуж?
— Мне придется подать заявление об уходе.
— Через две недели?
— Скорее всего, это займет целый месяц. Они, наверное, подумают, что я сумасшедшая! Я ведь даже еще не успела приступить к работе!
Его глаза блеснули, когда он посмотрел на нее: из золотисто-топазовой глубины проглядывала ленивая страсть, гипнотизирующая ее.
— Но ведь ты же постараешься сделать это побыстрее?
— Да, — сказала она.
— Отлично, — нетерпеливо произнес он, развернув ее к себе, чтобы снова поцеловать. Однако раньше, чем ей бы хотелось, он спросил: — Ты будешь скучать по своей работе?
Эмма не стала лгать.
— Да.
— А ты не хотела бы получить диплом ветеринара?
Удивленная, она уставилась на него.
— Когда же?
— После того, как поженимся, — спокойно ответил он.
Эмма заколебалась. Стать ветеринаром было ее сильнейшим желанием, от которого она когда-то отказалась с тайным сожалением. Она тихо проговорила:
— Год назад я бы сказала: да, благодарю тебя от всей души. Но сейчас…
— Тебе не надо решать это сию минуту. Я не хочу, чтобы ты потом о чем-то жалела. Брак не должен ограничивать круг твоих интересов, он должен быть праздником, тем союзом, который обогатит нас обоих. Если ты будешь чувствовать себя разочарованной и тоскующей, потому что приклеена к одному только дому, я ведь тоже не буду счастлив, и, хотя мне не очень-то весело от мысли, что большую часть года ты будешь отсутствовать, я смогу с этим справиться.
Ее глаза наполнились слезами.
— О, как же я люблю тебя! — сказала она, нежно его целуя. — Я тоже не хочу большую часть времени проводить вдали от тебя и поэтому лучше устрою здесь племенную ферму.
— С собаками?
Она усмехнулась.
— Возможно. Не сразу только. Сначала я буду помогать тебе с твоими овцами. Я знаю, что ты уже заслужил доброе имя, но, поверь мне, через десять лет Гленальбин прославится на весь мир.
Он засмеялся и обнял ее.
— Я верю тебе, — сказал он.
Сидя в дверях, Лаки шумно зевнул, чтобы привлечь к себе внимание.
— Ох, бедняжка! — вскрикнула Эмма; ее глаза искрились от смеха. — Собаки, наверное, умирают с голоду.
Позже, когда собаки были накормлены и они сами смогли перекусить, Эмма, высвободившись из объятий Кейна, спросила:
— А ты что-нибудь еще слышал про эти собачьи бои?
Кейн улыбнулся, увидев, как один из ее локонов обвился вокруг ее пальца. Он нежно потянул его, и выражение его глаз заставило ее затрепетать.
— Я справился об этом в полицейском участке. Они арестовали трех человек, которые занимались этим бизнесом, спасли пару дюжин собак, а еще пятерых, которые уже не смогли выжить, усыпили.
Почувствовав дурноту, Эмма спросила:
— Рори будет давать свидетельские показания?
— Очевидно, нет. Но в полиции ему дали понять, что не одобряют то, что он путается со всякими головорезами, поэтому ему придется отныне вести добродетельный образ жизни.
— Прекрасно! — Тут ей пришла в голову еще одна мысль. — А нашли собак, которые загрызли овец той ночью, когда я забыла закрыть дверь?
Он следил за выражением ее лица, ласково улыбаясь.
— Ты всегда была убеждена, что Бейб и Лаки здесь ни при чем, не так ли? Ну что ж, ты оказалась права! Поэтому можешь не волноваться и смело брать Лаки обратно в Гленальбин. Это были фокстерьер и еще одна собака, помесь дворняжки с восточноевропейской овчаркой. Фредди Хьюлл пристрелил их за день до твоего отъезда. Они принадлежали семье, которая клялась, что ночью держит их в доме.
— Бедные собаки, — сказала Эмма со вздохом. — И бедные люди.
Его рука крепче сжала ее талию.
— Моя сочувствующая всем Эмма!
Глухим голосом она спросила:
— А ты покупаешь дом миссис Ферт?
— Да. Мне нужно еще одно здание для обустройства молочного хозяйства.
— Кто бы мог подумать, что мое согласие присматривать за двумя собаками приведет к такому? — мечтательно произнесла Эмма, пряча голову на груди Кейна и улыбаясь в предвкушении грядущих лет. — Если бы Лаки не гонялся за овцами, мы бы никогда не встретились.
Кейн засмеялся и взял ее на руки, целуя нетерпеливо и жарко.
— Чепуха, — убежденно произнес он. — Я уверен, нам суждено было встретиться. Мы же родственные души.
От его улыбки у Эммы закружилась голова, и она доверчиво прижалась к Кейну, пока он нес ее в
