мужчинами, судя по моему опыту, и как-то связано с репутацией, обычной для рыжих. Уверена, что мисс Уотерхаус уже жаловалась вам на это.
— Конечно, ваша внешность его привлекает, — согласился Николас. — Однако его ненависть ко мне может отодвинуть ваше соображение на второй план.
— Меньше всего мне бы хотелось быть втянутой во вражду, которую вы столь старательно разжигаете, — сказала она с неожиданной силой.
— Вы за спокойную жизнь? — По его тону она поняла, что он ей не поверил. — Хотя производите впечатление человека, который успел побывать в эпицентре стольких ураганов, сколько некоторым женщинам не выпадает за всю жизнь.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Сердце у нее сжалось. Конечно, ему ничего не известно, иначе к чему эти таинственные намеки? Взял бы и выложил факты.
В баре, хотя и полном народу, было относительно тихо, лишь иногда раздавались взрывы хохота. Мэриэл улыбнулась бармену, молодому человеку, которого Десмонд обучал всем секретам своего мастерства, мрачно кивнула Десмонду, когда тот с серьезным видом проводил их к столику, и села.
— Осуждает, — сказал Николас, когда Десмонд принял заказ. Глаза его светились скрытым светом. — Судя по всему, руководство отеля придерживается весьма строгих правил в отношении переводчиков. У вас не будет проблем?
— Нет, я ведь не их сотрудница. Кроме того, Лиз Джерман известно, что у меня нет привычки рассиживать в баре — с гостями или без. Если пойдут разговоры, я объясню, что была здесь по той же причине, что и вы, — потому что ваш шеф приказал вам пригласить меня.
Николас откинулся на спинку стула, изучая ее лицо. На губах его играла ироничная и вместе с тем заинтересованная улыбка.
— Вас это задевает?
— Ничуть, — спокойно ответила она.
— Тогда скажите, почему, на ваш взгляд, я не похож на дипломата.
— Вы… заметнее, чем большинство дипломатов, — ответила она, сердясь на него за настойчивость.
— Заметен?
Отлично. Ей удалось удивить его.
— Дипломаты обычно больше напоминают сотрудников службы безопасности, — объяснила она с осторожностью. — У них вырабатывается привычка сливаться с фоном. Сомневаюсь, что найдется фон, с которым сольетесь вы. Вы выделяетесь, от вас идут волны, люди, когда вы появляетесь, обращают на вас внимание. Они прислушиваются к вам непроизвольно, вам не надо просить слова. Это не типичные для дипломата качества, но уверена, что если кому и удастся извлечь из них пользу, то именно вам. А когда вы сердитесь, ваше спокойное и уверенное благоразумие исчезает.
Мэриэл не удалось избежать некоторого цинизма в словах.
— Вы просто начитались романов, — язвительно заметил Николас.
Радуясь, что ее замечание пошатнуло его непоколебимое высокомерие, она усмехнулась.
— Да, я их читаю, — весело призналась она, — и многое другое тоже. Но вы ничего не сказали о главном — отличная тактика уйти от разговора.
Уголки его губ поднялись в холодной улыбке.
— Ради протокола, — сказал он. Ровный тон привлек ее внимание скорее, чем если бы он закричал. — Я с двенадцати лет хотел стать дипломатом. Собственно говоря, я даже не помню, хотел ли я быть кем-то еще.
— Даже шофером пожарной машины?
Его улыбка не стала теплее. Глаза сверкали из-под темных ресниц, волосы откинуты назад.
— Не помню, — ответил он. — Но матушку мою наверняка хватил бы удар, узнай она, что ее ребенок выбрал столь плебейскую профессию.
Словно тина в пруду, в памяти вновь всплыл подслушанный разговор о его детстве.
— Насколько я понимаю, у вас нет ни сестер, ни братьев?
— Да. — Он знал, что она слышала сплетни, она догадалась об этом по острому взгляду, которым он ее одарил, однако выражение его лица не изменилось. — А у вас?
— Я тоже была единственным ребенком, — ответила Мэриэл и, переходя в атаку, спросила: — Вы любите свою работу?
— Она отвечает моим романтическим устремлениям, — сказал Николас без энтузиазма. — Здравый смысл подсказывает, что то, чем я занимаюсь, вносит лишь скромный вклад в счастье человечества, но по крайней мере это позитивный вклад. Я стараюсь. Это требует полностью задействовать ум и поддерживает меня в постоянной форме. Не могу представить себе ни одну профессию, которая давала бы мне то же самое.
Возможно. И тем не менее, когда им принесли напитки, Мэриэл подумала, что он может ошибаться. Она совершенно не сомневалась, что он добился бы успеха в любом деле, которое выбрал бы, но ей почему-то казалось, что дипломатия — не его призвание.
У себя за спиной она услышала:
— Вот ты где, Николас. Я тебя искала. — Ровный, сдержанный голос принадлежал женщине.
Сьюзан Уотерхаус. Мэриэл смотрела, как Николас встает из-за стола.
— Мисс Браунинг, — прохладно улыбнулась Сьюзан. — Извините, не хочу вам мешать, но я совершила одну глупость и хотела бы на минутку похитить Николаса, чтобы он посоветовал, как мне выйти из положения.
В ответ Мэриэл тоже улыбнулась, но промолчала.
— Я на минуту, — сказал ей Николас и отвел Сьюзан в дальний угол зала.
Мэриэл старалась не смотреть на них, но не могла не заметить, что в основном говорила Сьюзан, а выражение лица Николаса оставалось неизменным.
Когда он вернулся, ее бокал был уже пуст.
— Извините, — произнес он спокойно. — Если вы закончили, то в ресторане нас ждет столик.
Он забронировал самый лучший столик в ресторане, специализирующемся на традиционной кухне юга страны. Мэриэл здесь никогда не была, поэтому с восхищением разглядывала голубой зал. Белые свечи были увиты азалиями таких же розовато-золотистых и красных оттенков, что и старомодные букетики на прекрасном фарфоровом сервизе.
— Здесь очень красиво.
— У этого ресторана великолепная репутация, — ответил Николас.
И космические цены! Ну да ладно, у него ведь богатый отец.
Блюда оказались превосходными. Надо будет обязательно поблагодарить поваров, подумала Мэриэл и принялась с аппетитом есть крабовый суп и замечательного тушеного цыпленка с креветками и колбасой, неторопливо запивая еду отличным вином, французским и калифорнийским.
— Пожалуй, я никогда не ела ничего более вкусного, — выдохнула она.
— Южная Каролина славится хорошей кухней. Но вам-то это должно быть известно, вы ведь здесь уже бывали?
— Да, в последние годы довольно часто. И крабовый суп пробовала, — ответила она. — Он был неплох, но здесь его готовят просто великолепно. А для восхитительного шоколадного мусса я просто не могу подобрать слов!
Николас засмеялся, и внезапно Мэриэл осознала, что он все это время был в напряжении из-за каких-то скрытых переживаний. Возможно, от вина у нее развязался язык, и, улыбнувшись ему долгой, томной улыбкой, она с озорством заявила:
— В Новой Зеландии ничего похожего вы не найдете!
