Стиснув руку Кавинанта, Морэм сурово сказал:
— Ранихийцы служат ранихинам. В этом для них — цель всей жизни.
Не оскорбляй их, Неверящий. Они очень быстро вспыхивают. И при этом они — лучшие охотники в Стране. В пределах досягаемости моего голоса их может быть не меньше сотни, но мы этого так и не заметим. Если они решат убить тебя, то ты даже не заметишь, как станешь мертвецом.
Кавинант почувствовал всю силу этого предупреждения. Окружающая трава как будто наполнилась глазами, которые с гибельным вниманием смотрели на него. Он почувствовал себя незащищенным, словно его одежда в зеленых пятнах была путеводителем для смертоносных намерений, спрятанных в земле.
Пока Хон отсутствовал, остальные шнуроносящие занимались лошадьми — ласкали, заманивали их в воду и уговаривали поесть. Изнеможенные мустанги крепли на глазах под их добрыми руками. Удовлетворенные тем, что их скакуны находятся в хороших руках, Лорды с Кеаном и Тьювором удалились посовещаться. Воины тем временем занялись приготовлением пищи.
Кавинант проклинал исходящий от еды аромат. Он лег на жесткую траву и попытался успокоить сосущую пустоту внутри, глядя в небо. Усталость овладела им, и он некоторое время дремал. Но вскоре был разбужен новым запахом, который с новой силой всколыхнул терзающий внутренности голод.
Он исходил от пучков роскошных, похожих на папоротник цветов, которые жевали лошади, — лечебной травы, собранной для них шнуроносящим Хоном. Теперь все лошади были уже на ногах, и сила, казалось, прямо на глазах вливалась в них, пока они ели траву. Пикантный аромат цветов заставил Кавинанта на мгновение представить, как он стоит на четвереньках и жует, подобно лошадям. С трудом подавив ярость, он сказал:
— Однако пища лошадей пахнет гораздо приятнее, чем людская.
Шнуроносящий Руста улыбнулся странной улыбкой и сказал:
— Это растение для людей ядовито. Это аманибхавам, цветок здоровья и безумия. Лошадей он лечит, но мужчин и женщин… Ах, они для него чересчур мелки.
Кавинант ответил ему пристальным взглядом и попытался подавить в себе стон голода. Он чувствовал упрямое желание попробовать траву, все его чувства говорили ему, что это деликатес. И все же мысль о том, что он пал так низко, была горька, и вместо пищи он смаковал эту горечь.
Растения эти сотворили с лошадьми настоящие чудеса. Вскоре они нормально ели и пили — и выглядели достаточно окрепшими, чтобы продолжать путь. Отряд покончил с едой, и воины убрали остатки пищи в мешки. Шнуроносящие объявили, что лошади готовы отправиться в путь. Вскоре всадники уже ехали на юг через невысокие холмы Ра, сопровождаемые ранихийцами, легко бежавшими трусцой рядом с лошадьми.
Под копытами лошадей травянистые поля переливались словно мягкие волны, создавая для отряда впечатление скорости. Они ехали по густой траве вверх и вниз, по невысоким пологим склонам, вдоль неглубоких долин, между рощицами и небольшими лесами, мимо узких потоков, через широкие поля.
Это была довольно суровая земля. Кроме вездесущей алианты пейзаж не оживлялся ни фруктовыми деревьями, ни культурными насаждениями, ни цветами, за исключением аманибхавам. И все же равнины казались полными стихийной жизни, словно низкие, пологие холмы были образованы пульсацией почвы, а жесткая трава была достаточно питательна, чтобы прокормить любого, чей желудок окажется достаточно крепок, чтобы переносить такую пищу. Когда солнце начало клониться к закату, вереск на склонах холмов стал красным. Стадо антилоп вышло из леса, чтобы напиться из источников, а вороны крикливо начали слетаться на широкие ветви каштанов, усеянные их гнездами.
Но больше всего внимание всадников привлекали встречавшиеся на пути ранихины. Мчались ли они галопом, словно триумфальные знамена, или резвились вместе на вечерних играх — огромные лошади были окружены каким-то ореолом величественности, словно сама земля, по которой они гордо ступали, гордилась их созданием. В буйной радости они звали к себе скакунов Стражей Крови, и те исполняли танец копытами, словно не в состоянии были сдерживать радостное возбуждение от того, что снова дома. Потом свободные ранихины уносились прочь, полные веселой крови и неукротимой энергии, извещая всех о своем приближении веселым ржанием. Эти звуки заставляли воздух звенеть от перенасыщенности жизнью.
Вскоре солнце зашло, попрощавшись с равнинами оранжевым пламенем. Кавинант смотрел на закат с каким-то странным удовлетворением.
Он устал от лошадей, устал от ранихинов, и от ранихийцев, и от Стражей Крови, и от Лордов, и от Дозора, устал от этой бесконечной круговерти. Ему хотелось темноты и сна, несмотря на кровавый свет от его кольца, приближение луны и крыльев ужаса, похожих на крылья стервятников. Но когда солнце исчезло, Руста сказал Протхоллу, что отряду лучше не останавливаться.
— Есть опасность, — сказал он. — Другими ранихийцами в траве были оставлены предупредительные знаки.
Отряду следовало двигаться до тех пор, пока он не окажется в безопасности — еще несколько лиг. Поэтому они продолжили движение. Позже взошла луна, и ее оскверненный серп превратил ночной мрак в кровь, вызвав мрачный отсвет у кольца Кавинанта и его голодной души.
Потом Руста сделал всадникам знак придержать лошадей и соблюдать тишину. Они осторожно поднялись по южной стороне холма и остановились неподалеку от гребня. Всадники спешились, оставили несколько Стражей Крови присматривать за лошадьми и следом за шнуроносящими поднялись на вершину холма.
Низкая плоская земля лежала к северу от холма. Шнуроносящие некоторое время всматривались, потом указали на какую-то точку. Кавинант поборол сонливость, застилавшую глаза, и сквозь красную тьму увидел темное пятно, двигающееся по равнинам на юг. — Креш, — прошептал Хон. — Желтые волки — порождение Терзателя.
Они пересекли Камышовый Проток.
— Ждите нас здесь, — сказал Руста. — Опасность вам не грозит.
Он и все шнуроносящие растворились во тьме.
Члены отряда инстинктивно придвинулись ближе друг к другу и до боли в глазах начали всматриваться в жидкий красный свет, который, казалось, сочился, подобно поту, из клубящейся тьмы равнин. В беспокойном ожидании они стояли молча, едва дыша.
