— Я здесь все закончил, — сказал третий отморозок, походя к ругающимся подельникам, — че вы тут не поделили? Сему позвать, что ли? Он живо вам мозги вправит.
Громила-Комод раздвинул подельников, склонившихся над телом лежащей на ковре женщины.
— Глянь, как надо! — сказал он и, раздвинув ягодицы женщины, ввел в ее анус свой громадный причиндал.
Почувствовав адскую боль, бедная женщина застонала и тут же потеряла сознание.
— А мне все равно: в сознании, без сознания или мертвая — не мешает, лишь бы бабой пахло! — пыхтя, заявил Толик-Комод. — Че, завидно? Погоди, щас придет приход и вам еще перепадет, успеете раскумарится! — уверенно добавил он, сладострастно тиская ее тело своими грязными лапами. — Ее водой только облить надо, холодной. Тащите ведро!
Мокрый отправился искать ванную комнату.
Неожиданно за открытым окном раздался резкий свист: это Сема предупреждал своих бойцов об опасности.
— Атас, братва! — крикнул Кишка, выбегая из гостиной. — Рвем когти к машине!
Он не стал дожидаться своих подельников и побежал к выходу из дома.
И в этот момент в дверном проеме появилась Людмила Малютина. Кишка на мгновение оторопел, но тут же со всего маха ударил женщину в левую скулу. Она, не успев даже вскрикнуть и уж тем более защититься, рухнула, ударившись головой о косяк двери.
Мокрый орудовал в дальнем конце дома и не услышал свиста. И только когда он показался в гостиной и увидел, как какой-то невысокий крепыш добивает локтем в солнечное сплетение Комода, валяющегося на полу у дивана рядом с истерзанной женщиной, тупой подонок понял, что пора смываться.
Мокрый выскочил в коридор, ведущий на кухню, и там, ринувшись головой в раму окна, проломил его и приземлился на улице. Не обращая внимания на порезы, он перескочил через невысокий заборчик, окружающий дом, и побежал туда, где должна была стоять машина Семена. Подбегая к ней, Мокрый споткнулся о чье-то тело и пришел в ужас, узнав Кишку; Но он не задержался, чтобы посмотреть, жив ли его подельник, — ему становилось все более жутко, а по спине заструился холодный пот животного страха.
Подбежав к их «девятке», он увидел рядом с машиной окровавленное тело Семена.
Оглянувшись по сторонам и не заметив поблизости признаков опасности, Мокрый наклонился к Семену и осмотрел его. Сема был мертв: один его глаз вытек, из глазницы сочилась сукровица; правая рука была неестественно загнута — кто-то вывернул ему локтевой сустав. Мокрый оттащил мертвеца из-под колес машины и сел за руль. На его счастье, ключи торчали в замке зажигания. Бандит запустил двигатель, передернул рычаг переключения скоростей и с силой нажал на педаль газа. Взревел двигатель, и машина рванула прочь от дома Малютина.
К его радости, либо никто этого маневра не заметил, либо не захотел отправиться в погоню за ним.
Тем не менее он так гнал машину, словно его преследовала сама смерть.
И когда Мокрый, бледный как полотно и трясущийся от ужаса, приехал к Бахрушину, долго не мог прийти в себя и, заикаясь и запинаясь, все-таки поведал, как бесславно у них все вышло и как страшно погибли остальные, начальник охраны «Эко-банка» только замотал головой в досаде.
— Садись! — неожиданно грубо крикнул Бахрушин Мокрому; тот послушно присел на указанный ему стул. — Смотри внимательно! Есть тут тот, кого ты видел в доме у следователя? — Бахрушин кинул перед Мокрым пачку фотографий, на которых были сняты все те, с кем Малютин общался в последнее время.
— Этот! — мгновенно воскликнул Мокрый, ткнув дрожащим пальцем в одну из фотографий. — Он, бля буду, точно он! — выкрикивал бандит, и в глазах его стоял страх.
На снимке был зафиксирован момент беседы Малютина с Бешеным. Снимок был сделан тогда, когда следователь передавал Савелию папку с документами для газетной публикации. Бахрушин всмотрелся в лицо Говоркова.
«Кажется, этот не из охраны… — подумал он. — Тогда откуда ты, такой борзый, там оказался?..»
Савелий оказался в Архангельском не случайно, а исключительно благодаря своей острой интуиции. Ощущая личную ответственность за Малютина и его семью, Бешеный позвонил по сотовому в Архангельское, чтобы справиться, все ли у них в порядке. К большому удивлению, на его звонок никто не откликнулся. Савелий знал, что в данный момент в доме обязательно должен находиться хотя бы один из домочадцев следователя: в такое время Малютин обычно возвращался домой и по традиции -г Сергей Петрович как-то рассказал ему об этом — его обязательно ждали, чтобы вместе сесть ужинать.
Савелий тотчас почувствовал что-то неладное и с тревогой позвонил следователю на сотовый телефон — Малютин еще был на работе, но уже собирался ехать домой.
— Сергей Петрович, ваши домашние никуда сегодня вечером не собирались? — встревоженно спросил Савелий.
— Да вроде бы нет… — ответил Малютин. — Игорь, кажется, говорил, что он пойдет с приятелями в кино в Москве и останется ночевать у кого-нибудь из них. А к дочке сегодня подруга собиралась в гости, они французский вместе учат. А почему вы спрашиваете? Что-то случилось?
— Пока не знаю, — честно сказал Савелий, — у вас в доме телефон не отвечает, что мне показалось странным…
— Да, действительно… — через паузу ответил Сергей Петрович: видно, проверял по другому телефону. — Может, на линии неисправность, а? — с надеждой спросил он.
— Не беспокойтесь, Сергей Петрович, я сейчас поеду туда и во всем разберусь. — Бешеный уже чувствовал беду, но постарался не волновать Малютина. — Не нервничайте, пожалуйста, и объясните мне, как отыскать ваш дом.
— Может быть, вам дать телефон охраны нашего поселка? — спросил Малютин, не в силах скрыть все нарастающую тревогу; его голос явно дрожал.
— Вы сами попробуйте туда дозвониться, а я все-таки съезжу к вам — не возражаете?
— Да нет, что вы, напротив! — сказал Сергей Петрович и затем вкратце объяснил, как лучше отыскать его дом в дачном поселке Генпрокуратуры.
Савелий отключился и, насколько ему позволяло оживленное московское движение, помчался в Архангельское. К счастью, он находился в районе метро «Сокол» и трасса была достаточно свободной, он нигде не задерживался.
Сергей Петрович быстренько собрался, позвал своего охранника, и они тоже поехали в Архангельское.
Им повезло меньше, чем Савелию, потому что они выбирались из центра, который в это вечернее время традиционно был сильно перегружен на Тверской образовались такие плотные пробки, что машина следователя двигалась как черепаха. Малютин то и дело набирал номер телефона своей дачи, но там никто не отзывался, и с каждым безответным звонком сердце Сергея Петровича колотилось все быстрее и быстрее. Казалось, выскочи оно из груди, то через секунду долетело бы уже до Архангельского.
Малютин появился на даче спустя полчаса, как разыгравшаяся там трагедия завершилась…
Савелий довольно скоро нашел нужный ему дом. Подъехав, он обратил внимание на стоящую чуть поодаль темную «девятку» и, выйдя из машины, пошел к ней.
— Как дела? — буднично спросил Савелий у сидящего за рулем «девятки» мрачного грузного бугая с переломанным носом.
— Вали отсюда! -: огрызнулся тот.
— Ты тут в гостях или как? — словно не слыша явной грубости, невозмутимо поинтересовался Савелий, вплотную подходя к «девятке» со стороны водителя.
— Ты что, мент, чтобы допросы мне чинить? — угрюмо сверкнул глазами Семен и быстрым настороженным взглядом обежал вокруг, высматривая нежелательных свидетелей.
Не увидев никого, Семен медленно вылез из машины и угрожающе встал напротив Савелия. Он был чуть ли не на голову выше Бешеного и гораздо массивнее его, а потому совершенно уверен в собственных силах.
— Не к следователю ли ты в гости собрался? — продолжал свой допрос Савелий.
— А в этом поселке все — следователи, — осклабился Семен, — а ты, паскуда, любопытный, как я погляжу… А любопытной Варваре, помнишь, что оторвали? Валил бы ты отсюда с ветерком, пока я добрый,
