— Теперь уже все равно! Мое имя полощут на всех углах, — упрямо набычился Джанашвили, — мне надо сделать ответный и очень резкий ход, иначе и мне, и вам полный каюк. Уже и криминалы зашевелились: затребовали полный отчет по моим делам. Мне необходимо кинуть им кость, чтобы они отстали от меня хотя бы на время выборов. Вот пройду по новой в Думу, а уж там, я уверен, все по-другому пойдет. Но сейчас… В общем, Малютина надо прижать так, чтобы он и пикнуть не смел, чтобы залез в самый темный угол и трясся только от одного упоминания моего имени!
— Так что, мочить его? — тупо спросил начальник охраны.
— Зачем мочить, дуболом?! — вспылил Джанашвили. — Он нам еще может пригодиться. Но он должен быть ручным. Его не трогать даже пальцем, ты понял?
— А что тогда?
— А вот что, — зловеще прищурился Нуга, — начнем с семьи. Бери-ка, Палыч, свою команду — и вперед. Все равно кого: жену, дочь, сына — кого первым поймаешь, с тем и работай. Отработай по полной программе! Оставь в живых, но так, чтобы им после общения с твоими головорезами самим жить не захотелось. Все ясно?
— Вот сейчас ясно! — Тот явно повеселел и плотоядно потер потными ладонями. — Это мы сделаем, чего там… за милую душу повеселимся!
— Смотри только не переборщи, Палыч! Пусть твои ребята суют свои трипперные палки куда угодно, хоть в нос, только чтобы никакой крови! Понял?
— Да понял я…
— Ладно, иди работай. — Джанашвили немного задумался, потом его глаза засветились сатанинским блеском. — А ты, Витя, пощиплешь самого следователя: бери кассету, где Малютин с бабами, сделай с нее пару копий и подкинь одну из них в думский комитет по депутатской этике. Попробуй собрать на просмотр кассеты как можно больше депутатов. Журналистов пока не надо, они не в ту степь дело направят. А мне сейчас нужно только одно: показать, какой мудак на меня дело стряпает. Если мы Малюгина хорошенько замажем, то с нас грязь сама собой слезет.
Нугзар подошел к сейфу, вмонтированному в стену кабинета, набрал шифр и открыл толстую бронированную дверцу. Внутри сейфа, за внушительной горкой банковских долларовых пачек и сувенирной коробкой с посеребренным кольтом 26-го калибра, лежала та самая видеокассета с порнофильмом о разврате следователя.
— И смотри не потеряй оригинал: вдруг понадобится… — он гнусно хихикнул, — самим порнушку посмотреть…
Савелий, досконально изучив повадки Лысого Нуги, безусловно, понимал, что после скандальной публикации о его грязных делишках Джанашвили начнет активные действия, — в принципе именно на это Бешеный и рассчитывал. Тем не менее он серьезно опасался за следователя и его семью: разъяренный Нугзар мог в той или иной форме жестоко свести с ними счеты.
Савелий позвонил Малютину и рекомендовал ему постоянно иметь при себе охрану. Кроме того, посоветовал охранять и его загородный дом: над семьей следователя, круглый год живущей в Архангельском, по мнению Говоркова, тоже нависла угроза нападения…
Сергей Петрович договорился в Управлении правительственной охраны, и ему выделили двух сотрудников. Один всегда находился рядом с Малютиным, другой на время поселился в архангельском доме следователя и неизменно сопровождал членов семьи, когда они куда-нибудь направлялись.
Люди Бахрушина приехали в Архангельское вечером. В «Жигулях» девятой модели сидели четверо: трое самых откровенных отморозков, без каких-либо признаков мозгов, но с накачанными мышцами, и Семен, помощник Бахрушина, которому Палыч обычно поручал самые грязные дела.
— Так, Кишка и Мокрый — к дому! — приказал Семен, или Сема, как его звали подчиненные. — Поднимите свои задницы и осторожно проверьте, есть ли кто в хате из чужих.
Прошло менее десяти минут, и «тупая двойка» вернулась к машине.
— Там только баба одна сидит, телик смотрит, — доложил здоровенный громила с жидкими прядями светлых волос; из-за них его и прозвали Мокрым.
— Старая или молодая? — спросил Семен.
— Да уж не молодая, кажись, — не очень уверенно ответил Кишка, получивший свое прозвище за привычку вечно что-нибудь жевать.
— Значит, нам не повезло, пацаны, — гадливо ухмыльнулся Сема, — молодой загнать поршня куда как приятней.
— А мне по херу, кому и куда вдувать, — сказал Кишка, — я вот, к примеру, всаживаю во все, по самое не могу, что двигается. — Сделал небольшую паузу, потом угрюмо добавил: — Особенно когда жевать нечего…
— Ладно, кончай базар! — прикрикнул на них Семен. — Давайте в дом. Заделайте бабу так, чтобы ей мало не показалось, да смотрите не затрахайте до смерти. И в доме, во время погрома, особо не шухерите, чтобы не слишком шумно было. Я останусь в машине, на стреме, если что — свистну, тогда делайте ноги.
Трое отморозков, предвкушая веселое развлечение, гуськом двинулись к дому Малютина.
Охранник, постоянно дежуривший в доме Малютина, уехал с его дочерью на железнодорожную станцию, где она должна была встретить подругу. Сын в тот день позвонил и сообщил матери, что останется ночевать в Москве. Жена Малютина Людмила не отпустила домработницу Нину, которая уже приготовила ужин и собиралась уходить.
— Нина, подожди, я зайду к соседке ненадолго, — попросила она, — и к приезду Сергея Петровича вернусь.
Нина включила в гостиной телевизор и стала смотреть исторический сериал.
Внезапно красивый витраж входной двери разлетелся на куски — ив дом ворвались трое одетых в черные маски людей. Испуганная домработница вскочила с дивана и побежала в глубь дома, но один из громил в три прыжка настиг ее и повалил на пол. Женщина попыталась закричать, но парень зажал ей своей широкой ладонью рот, одновременно стараясь другой рукой отжать ей руки, которыми Нина уперлась ему в подбородок.
Неожиданно зазвонил телефон. Кишка подошел к телефонному аппарату и, вырвав шнур из стены, разбил телефон об стену.
— Кишка, че смотришь, падла? Помогай! — хрипло позвал борющийся с женщиной громила.
Второй бандит, сев ей на ноги, помог напарнику. Они залепили Нине рот широким куском скотча, а руки связали у нее за спиной…
Третий отморозок, напоминающий со стороны ходячий комод и довольно точно оправдывающий свою кличку, тем временем крушил все, что ему попадалось на глаза: стекла в шкафах, вазы, фотографии, висящие на стенах…
— Я первый! — задыхаясь от похоти, заявил Кишка.
— С чего это вдруг? — недовольно возразил Мокрый. — Это ж я первый на нее залез, а ты, если бы тебя не позвали, так в стороне и торчал бы…
— Ладно, коль ты уступить не хочешь, давай тогда вдвоем, — предложил Кишка, — я сзади ей вдую, а ты в рот дашь.
— Так рот же заклеен, — тупо удивился Мокрый, — как я ей дам, мудила?
— А ты отклей.
— Так она ж орать начнет.
— Пусть орет, все равно вон грохот какой стоит… — Кишка кивнул в сторону третьего отморозка, который методично крушил все, что было в доме Малютина.
— Нам же Сема сказал, чтоб тихо было, — напомнил Мокрый, -ты что, забыл? Иди скажи этому придурку, пусть потише работаем.
— Сам иди! — сощурился Кишка. — Я пойду, а ты сразу на телку залезешь…
— Ну, ты и козел! — плюнул на пол Мокрый. — Если бы у нас время было, я бы с тобой по-другому поговорил…
— Сам ты козел мордовский! — взвился Кишка и быстро выхватил из-за пазухи нож-выкидуху. — Слезай с бабы, сука, а то на перо поставлю за такие базары!
