С огромным удовольствием читая статью Бернштейна, Савелий подумал об Амиране-Мартали: вот бы кто порадовался этим разоблачениям!
И тут-то Савелий вспомнил о небольшом пакете, отданном Амираном ему на хранение.
— Надеюсь, Амиранчик, ты не будешь возражать, если я загляну в этот пакет?
Савелий достал его из потайного места, надорвал и вытащил из него листок бумаги, сложенный вдвое, и какой-то необычной формы ключ. Недоуменно пожав плечами, Савелий раскрыл лист. Это была доверенность, выписанная на его имя. В бумаге говорилось, что Амиран Варднадзе доверяет Говоркову, без всяких оговорок, пользоваться принадлежащей ему банковской ячейкой, далее следовал ее номер и название банка.
Почему-то Савелию пришла мысль, что в этой ячейке спрятаны документы, раскрывающие суть деятельности Джанашвили.
До названного банка было несколько минут езды, и Савелий решил не откладывать поездку в долгий ящик. Через полчаса он уже находился в депозитарии и вытаскивал из ячейки Амирана-Мартали небольшую пластмассовую коробку. Не без волнения Бешеный открыл ее. Внутри лежали: видеокассета, несколько банковских упаковок стодолларовых купюр, тонкий стилет в изящных ножнах, кредитная карточка и письмо, написанное Амираном-Мартали и адресованное Савелию.
«Дорогой мой „бешеный“ приятель!
Коль скоро ты читаешь это письмо, значит, мне помогли покинуть нашу грешную землю… Скорее всего, сам и виноват: видно, недооценил своих врагов или переоценил свои силы. Что тут скажешь? Видать, планида моя такая! Знаешь, о чем я жалею больше всего? О том, что мы с тобой не являемся братьями! Мне было бы легче покинуть эту землю, зная, что у меня остался такой брат, о котором я всегда мечтал! У нас на Кавказе очень серьезно относятся к своим родственникам и всегда встают на их защиту! Не знаю почему, но мне кажется, что если бы мы с тобой были братьями, то это когда-нибудь здорово помогло бы тебе! Не смейся над моими предрассудками, но в последнее время я очень верю в интуитивные ощущения. Почему? Мне кажется, в этом что-то есть! Ладно, как говорится, вскрытие покажет…
По-моему, ты знаешь, что у меня, кроме моего дяди Гочи-Курды, никого нет, но он далеко и занят своими делами, кроме него ты единственный, кому я доверяю до конца. Именно поэтому и назначаю тебя моим наследником: во-первых
— стилет мести, который в трудную минуту может помочь, во-вторых — деньги. Сколько, точно не помню: где-то полторы сотни тысяч «зелени» и кредитная карта на полтора лимона рублей — она корпоративная, на предъявителя РТП, код 7613. Уверен, ты найдешь им применение. За моего дядю не беспокойся, у него и без этих денег «капусты» хватает.
Кстати, банковская ячейка оплачена за два года вперед, так что используй ее по полной программе.
О видеозаписи ничего не говорю: сам все увидишь и найдешь, как лучше использовать.
Ладно, прощай! Постарайся не подставиться этим сволочам! Хороший ты парень, Бешеный, жалко, что мало времени общались, а может, там встретимся? Ты не против? Только прошу тебя, не спеши на эту встречу!
Держись!
Да, чуть не забыл, не думай о моих похоронах: скорее всего, они постараются подальше запрятать мое тело, а скорее всего, сожгут… Огонь в нашей семье как проклятье! Хорошо, что больше не осталось никого: не хочу, чтобы кто-то еще погиб такой страшной смертью.
Отомсти за меня этим сукам!
С уважением твой Амиран-Мартали».
Несколько минут Савелий сидел неподвижно, оцепенело уставившись немигающими глазами на последнее письмо Амирана. Почему-то, несмотря на то что они действительно совсем недолго знали друг друга, Савелию казалось, что он потерял близкого человека. Ему вдруг вспомнился разговор с Христо, сообщившем о гибели Амирана: он словно предчувствовал, что именно огонь и будет причиной его смерти…
Забрав только кассету и клинок, Савелий закрыл коробку, запер дверку ячейки на замок, сунул ключ в карман, вышел из депозитария и поспешил к машине.
Вскоре он уже смотрел видеокассету, оставленную ему Амираном. Сначала, увидев на экране какого-то придурка с мерзкой кличкой Слюнявый, Савелий подумал, что ошибся в своих предположениях, и собрался уже промотать дальше, как вдруг услышал фамилию Джанашвили. С этого момента он уже не отрывался от экрана и внимательно ловил каждое слово.
— Ну, Джанашвили, это ж какой сволотой, каким подонком нужно быть, чтобы расправляться Со своими же людьми, которые не только защищали тебя, но и рисковали своей жизнью, защищая твою поганую жизнь. — Савелия так поразило услышанное, что он не заметил, что говорит вслух.
Наверное, поэтому Амиран и оставил эту кассету ему. А может быть, и предчувствовал, что его могут убить. Если верно второе, то Савелий вправе на него бочку обиды катить: почему Амиран не поделился своими предчувствиями с ним, Савелием? Не доверял? Вряд ли. Скорее всего, гордый кавказец постеснялся признаться, что чувствует беду: еще подумают, что он труса празднует! Вот глупый! Это не трусость, а разумная предосторожность!
— Стоп! — сам себе скомандовал Савелий и вернул запись чуть назад. — Какой ужас! — невольно воскликнул Савелий, услышав рассказ Слюнявого о том, кого приказал убрать Джанашвили, и голос самого Амирана-Мартали…
Выходит, у Амирана были и жена, конечно, гражданская, и ребенок. Выходит, гордый кавказец сам и снимал эту кассету! Боже, какой кошмар он пережил, узнав, как погибли его родные люди! Каких сил, какой выдержки стоило ему так спокойно задавать этому подонку вопросы! Нужно поинтересоваться судьбой этого Слюнявого: наверняка либо пропал без вести, либо отправился в ад. Во всяком случае, лично он, Савелий, на месте Амирана не оставил бы в живых эту мразь.
Теперь Савелий твердо был убежден, что смерть Амирана на совести Лысого Нуги. Савелий вспомнил слова, сказанные ему на прощанье Амираном про кассету: «Пускай и у тебя будет…»
Теперь ясно, что Лысый Нуга наверняка получил от Амирана эту вопиющую об отмщении кассету.
— Думаешь, убрав со своего пути Амирана-Мартали, ты оказался в полной безопасности? — Савелий так сильно стиснул скулы, что его зубы скрипнули. — Ошибаешься, мразь, теперь у тебя не просто большие проблемы, теперь тебе предстоит самый настоящий кошмар, и он кончится лишь тогда, когда ты провалишься в ад, который покажется тебе раем! И этот кошмар обеспечу тебе я, Савелий Говорков, по прозвищу Бешеный!.. И от меня тебе никогда не избавиться! Никогда! Клянусь памятью Амирана-Мартали!
Если бы в этот момент кто-то наблюдал за Савелием, то у него бы наверняка пробежал мороз по коже, и вряд ли кто-либо на свете позавидовал бы теперь Нугзару Джанашвили…
Что касается меня, автора, то скажу прямо и откровенно — я целиком и полностью на стороне своего героя!
На миг представив, что какая-то мразь могла бы что-то сделать с моими дочерью и женой, я бы всю оставшуюся жизнь посвятил поискам этого или этих подонков и расправился бы с ними безо всякого суда и следствия. Да простит меня Господь!..
XV. Месть Джанашвили
Переговорив с Беликовым после статьи Бернштейна, мгновенно взбесившийся Джанашвили тут же заорал, вызывая к себе в кабинет начальника своей охранной службы Бахрушина. Помощник Нугзара Виктор Мирский уже сидел рядом с шефом.
— Этот козел думает, что ему все сойдет с рук! — Джанашвили был в ярости и носился по кабинету, как заводная игрушка. — Надо наказать его по полной программе — пусть знает, что я не терплю таких шуток!
— Кого? — спросил Бахрушин.
— Малютина, идиот! — завизжал Нугзар. — Этого недоношенного следователя, который осмелился через газету подложить мне свинью!
— А может, этот Бернштейн все сам где-нибудь нарыл, а Малютин здесь ни при чем? — задумчиво сказал Мирский.
