его долго и медленно разрезают на кусочки…
— Где сумка? — спросил первый, когда Виктор оделся и они втроем вышли на улицу.
— Какая сумка? — не понял Мирский.
— Мягкая, спортивная, большая, которую из Москвы взял с собою твой шеф. Предупреждаю один раз: соврешь и тут же потеряешь первый палец, второй раз — руку, а третий раз, сам понимаешь, навсегда избавим тебя от головной боли и от перхоти. — Парень с родинкой говорил тихим, вполне дружелюбным тоном, но от этого тона у Мирского пробежал мороз по коже.
— Кажется, он отвез ее в местное отделение Дойчебанка… — дрожащим голосом неуверенно сказал Виктор.
— Если она окажется спрятанной в доме, ты об этом очень пожалеешь! — вовсю улыбаясь, пригрозил парень с родинкой.
— Нет, она точно не дома! Клянусь вам! — Мирский сейчас чувствовал себя, как кролик перед удавом: его трясло мелкой дрожью, язык заплетался настолько, что он с трудом произносил слова.
Киллеры усадили Мирского в его машину. Тот, что с родинкой, взялся за руль, а второй сел на заднее сиденье с Виктором. Машина направилась к дому Джанашвили.
— Сейчас ты поможешь нам войти в дом, — сказал второй Виктору, — если все пройдет без проблем, мы тебя отпустим. Да не трясись ты, еще в штаны наделаешь… — брезгливо поморщился киллер.
— А как… ну, это… я вас должен провести?
Конечно, у Мирского промелькнула мысль, что его вряд ли оставят в живых: кому нужен свидетель, видевший участников похищения? Но, как говорится, надежда умирает последней. Почему-то Мирский был уверен, что Джанашвили хотят похитить, а может быть, и просто завладеть тем, что находится в сумке, то есть деньгами. Если так, то его, вполне вероятно, оставят-таки в живых: одно дело — грабеж или похищение, другое — убийство. Моментально все проанализировав, Мирский решил, что никакие деньги и ценности, тем более чужие, не стоят его собственной жизни, а потому нужно просто не злить этих преступников и точно выполнять их требования.
— Сейчас сядешь за руль, мы подъедем ко входу. Ты выйдешь, откроешь дверь и не будешь ее закрывать. Все остальное — наши проблемы. Только не вздумай бить тревогу — тогда умрешь очень и очень больно!
— Хорошо, я все сделаю… — прошептал Мирский. Он окончательно сдался, понимая, что если их нашли и здесь, несмотря ни на какие ухищрения, то уж его-то найти не составит никаких проблем. — Вы правда меня отпустите?
— Да, не ссы только…
Перед самой оградой парень, сидевший за рулем, приказал Мирскому занять водительское место, и тот повел машину к воротам. Тот, что с родинкой, отодвинув сиденье назад до упора, притаился спереди, а второй достал небольшой автомат с глушителем и, уперев его ствол в бок Мирскому, спрятался сзади.
Перед воротами Виктор набрал код дистанционного управления, створки ворот автоматически разъехались, и машина медленно подкатила к парадному входу в дом. Мирский вышел из машины и поднялся по невысокому крыльцу к входной двери. — Палыч, это я, открывай! — нервно улыбаясь и облизывая от волнения губы, проговорил Мирский прямо в зрачок висящей над дверью телекамеры.
Через мгновение замок щелкнул, и дверь распахнулась. Виктор вошел в нее и поставил собачку замка на предохранитель — теперь язычок замка не мог сработать. Мирский вошел в дом. Выждав с минуту, из машины крадучись выползли киллеры и тоже пробрались в дом.
По дороге Мирский рассказал незнакомцам, где и что в доме находится, так что они ориентировались в нем почти безошибочно. Парень с отметиной сразу отправился наверх, в спальню Джанашвили. Второй пошел по коридору первого этажа к комнате, в которой была оборудована охранная автоматика и где скорее всего был Бахрушин.
Второй киллер все рассчитал правильно: не успел он сделать и нескольких шагов, как из комнаты видеонаблюдения вышел Бахрушин. Киллер немедленно нажал на спуск. Раздалось несколько глухих хлопков, и Бахрушин упал, обливаясь кровью, на пол. Для порядка киллер произвел контрольный выстрел в голову и только после этого пошел назад, в глубь дома. В гостиной он увидел сидящего на диване трясущегося от страха Мирского. Тот нервно кусал ногти и ждал, когда и чем все кончится.
— Пошли наверх! — приказал киллер, ткнув его в плечо автоматом.
Обреченно кивнув, Виктор поплелся к лестнице, ведущей на второй этаж.
Там их уже поджидал киллер с отметиной.
— Он в спальне, спит, кажется. Есть у него оружие? — спросил он у Виктора.
— Да, пистолет. Он у него под подушкой. И вроде еще один был. Но где он, я не знаю. Точнее, Нугзар его все время перекладывает с места на место…
— Понятно. Давай стучись в дверь и окликни его, пусть он ее откроет.
— Нугзар! Спишь? — крикнул Мирский и постучался.
— Что надо? — послышался из-за двери недовольный голос Джанашвили.
— Открой, дело есть. Я тебе газету тут одну привез со статейкой интересной, хочу показать.
— Что за статья, о чем?
В двери щелкнул замок. Джанашвили уже настолько надоело безделье, что он был рад любому новому развлечению — и это притупило его знаменитую всегдашнюю бдительность.
Как только Нугзар отпер дверь, первый киллер оттолкнул Мирского и, рывком распахивая дверь, ворвался в спальню. Джанашвили, сбитый с ног дверью, упал на пол. Киллер с лета ударил его ногой в пах — и Нугзар взвыл от боли. Второй киллер ввел Мирского в спальню и стволом автомата показал на пол. Виктор сел рядом с корчащимся от боли шефом.
— Ну что, Нуга, пришел твой час… — угрюмо сказал второй киллер и, заметив, что боль Нугзара отпустила, снова двинул своим тяжелым ботинком в пухлый живот приговоренного.
— Жить хочешь? — спросил первый, наклоняясь к Джанашвили и беря в горсть его редкие волосы на затылке. Нугзар тут же кивнул. — Тогда говори, где твоя сумка, которую ты от общака утаил.
— В банке… — прохрипел Нугзар, — здесь, в городе.
— Поехали, заберем ее. Если для общака польза будет большая, то братва позволила нам отпустить тебя. Ты как, не против?
— Да, да… — мгновенно согласился тот.
— Справишься один? Секретарь тебе не понадобится?
— Справлюсь…
— Хорошо…
Второй киллер направил дуло своего автомата на Мирского и дал короткую очередь. Изрешеченный пулями помощник распластался на полу. В его глазах застыло явное недоумение: «Вы же обещали». Джанашвили смотрел на его труп с ужасом: ведь и он сейчас мог бы быть на его месте…
Как уже говорилось, человек всегда надеется на лучшее, даже в самых безвыходных ситуациях. Вот и Джанашвили, несмотря на то что почти был уверен в своей близкой смерти, все-таки цеплялся за крошечную надежду на чудо: ему хотелось верить, что киллер говорит ему правду и что он, отдав жирный кусок обшаку, задобрит этим жуликов и те пощадят его…
Однако чудес не бывает. Сначала Джанашвили без каких-либо проблем получил в депозитарии свою сумку с пятнадцатью миллионами долларов, затем вручил ее убийцам, после чего, так же безропотно, сел с ними в машину.
— Может быть, вы меня здесь отпустите? Я сам доберусь до дома, — жалобно проговорил Джанашвили, все еще тая надежду остаться в живых.
— Конечно, сам доберешься: не хватало использовать нас в качестве таксистов! — добродушно улыбнулся парень с родинкой, — Но ты же, как я слышал, человек неглупый: не можем же мы тебя отпустить прямо здесь, в городе. Вдруг ты ринешься к местным ментярам? Нет, отвезем тебя куда подальше и отпустим перед самой границей… Так что не держи на нас зла! Идет? — Он даже протянул ему руку, которую тот пожал и, облегченно вздохнув, заметил:
— Понимаю…
Они ехали около полутора часов, вовсю травя анекдоты. Джанашвили успокоился настолько, что забыл о страхе и тоже рассказал пару старых баек. Его благодушие мгновенно испарилось, когда, проехав
