первыми отреагировали именно Бутурлин и Булавин.
Полковник Бутурлин остановил на нем вопросительный и сосредоточенный взгляд, как бы оценивая: знаком или не знаком, нужен или не нужен, грозит неприятностями или нет? Воронов вспомнил, что он уже готов был отозваться на этот настороженный взгляд, как вдруг полковник отвернулся, потеряв к Нему какой-либо интерес.
Если у Бутурлина взгляд был тяжелым, даже неприятным, то у подполковника Булавина, наоборот, — простой, открытый, сейчас бы Андрей оценил его как изучающий… можно сказать, даже заинтересованный. Воронову почему-то пришло в голову, что таким взглядом обычно смотрят на противоположный пол. А что, очень даже смазливый подполковник: наверняка многие женщины заглядываются на него.
Андрей рассмеялся — придет же такое в голову! И тут же подумал о том, что для подполковника он очень даже молод. Интересно, за какие заслуги он так быстро продвинулся по службе? На вид ему никак не дашь больше тридцати пяти лет. Может, воевал где и там отличился? Не очень похоже: во-первых, наград нет, во-вторых, Воронов сразу узнавал тех, кто участвовал в военных действиях. На тех, кто понюхал пороху и не раз лицом к лицу сталкивался со смертью, на всю жизнь откладывался своеобразный отпечаток перенесенных испытаний. Это сказывалось и в их речи, и в их реакциях даже на самые невинные шутки окружающих, ощущалось даже во взгляде. — « Странно, почему его память вновь и вновь возвращается к размышлениям о Булавине? Ну молод, ну красив собой, ну получил раньше, чем другие, высокое звание… Это же не криминал.
Андрей встал со скамейки и направился в сторону административного корпуса. Но дойти до него не успел: ему навстречу быстрым шагом шел дежурный капитан.
— Товарищ майор, вы просили доложить вам, если на связь выйдет кто-нибудь из командования дивизией.
— Ну и…
— Только что звонил сам комдив! Я доложил генералу о вашей просьбе, он лично свяжется с вами через несколько минут по рации в штабной машине.
— А где сейчас командир?
— Не могу знать, товарищ майор!
— А где водитель?
— В машине, товарищ майор!
— Спасибо, свободны, — с трудом скрывая раздражение, бросил Воронов и направился к «уазику».
Увидев его, водитель выскочил из машины и вытянулся по стойке «смирно».
— Товарищ майор! Машина у порядке, баки заправлены! Готов выполнять любые ваши приказания! Ефрейтор Пуговкин! — четко выпалил он с небольшим приволжским оканьем.
— Вольно! — пряча улыбку, сказал Воронов.
Мало того что этот молодой крепкий парень носил фамилию известного российского артиста, так он к тому же еще был удивительно похож на него: такой же широколицый, скуластый, но более всего усиливал сходство его нос картошкой.
— Ты, случаем, не родственник Михаила Ивановича Пуговкина? — не удержался от вопроса Воронов.
— Никак нет, товарищ майор! — бодро ответил парень и тут же, тяжело вздохнув, добавил: — К сожалению…
— Почему?
— Как почему? — растерялся тот. — Это же такой артист… такой артист…
— Он никак не мог найти нужных слов и наконец остановился на главном, как ему казалось, определении. — Михаил Пуговкин — мой самый любимый артист! Вот! — Казалось, он даже обиделся на то, что приходится объяснять такую простую истину.
— Мне он тоже нравится, — улыбнулся Воронов. В машине прожужжал зуммер рации. Ефрейтор вопросительно взглянул на Воронова.
— Это меня. Погуляй пока… — приказал ему Андрей, естественно не желая, чтобы кто-то слушал его разговор с генералом. — Майор Воронов, — сказал он в трубку рации, усевшись на место рядом с водительским.
— Товарищ майор, это генерал Дробовик. Какие проблемы? Помощь нужна?
У него был такой дружелюбный тон, что Воронов воздержался выплескивать свои обиды и прикрылся иронией.
— Валерий Григорьевич, не могу найти дивизию…
— Честно говоря, я и сам едва не оказался на вашем месте, — виновато заметил он.
— Как?! — невольно воскликнул Воронов.
— Совсем из головы вылетело, что на сегодня запланированы учения!
— Именно на сегодня? — переспросил Андрей.
— Как будто так, — не очень уверенно ответил генерал. — Поехал с Машенькой навестить ее мать: она в Чапаевском стационаре наблюдается — путь не близкий, — возвращаюсь, а у жены сердце прихватило… Пока «скорая» пришла, пока отвез ее в больницу… Только полчаса назад домой вернулся. Дай, думаю, позвоню, перед тем как подремать пару часиков. Звоню, спрашиваю своего зама, а дежурный… А-а-а! — с досадой крякнул он. — Ты извини, майор, это моя вина: растрогался я вчера от своих воспоминаний, а тут еще и жена…
— Ладно, чего там… — Воронову стало немного жаль комдива.
— Хочешь на учения?
— Честно говоря, хотелось бы.
— Минут через сорок заскочу за тобой.
— Зачем, я ж на колесах, а вам отдохнуть не мешает. Это далеко?
— Да нет, не очень: километров сто пятьдесят, может, чуть больше… Дай-ка трубку водителю!
— Ефрейтор! — окликнул Воронов.
— Я! — словно из-под земли выскочил тот.
— Тебя… — Распахнув дверцу машины, Воронов протянул ему трубку рации.
— Мени? — недоверчиво переспросил водитель.
— Да, комдив!
Бедный парень мгновенно побледнел, взял трубку и вытянулся по стойке «смирно»:
— Товарищ генерал, докладает ефрейтор Пуговкин! Да! Так точно! Да, знаю! Есть доставить товарища майора до месту проведения учения! Есть! — Он протянул трубку Воронову. — Вас, товарищ майор! — От волнения все его лицо покрылось испариной.
— Да, Валерий Григорьевич, слушаю вас.
— Водитель твой — парень толковый, домчит без проблем. А я отключусь минут на двести и потом тоже прибуду.
— Учения надолго?
— Нет, дня на три-четыре… Как пойдет! — После уверенно добавил: — Не волнуйся, майор, никто не сорвет твоего расследования: это я тебе обещаю! И если кто-то затаил эту идею у себя в голове, то он глубоко ошибается!
— Хочу спросить…
— Спрашивай, майор.
— Минуту, Валерий Григорьевич. Погуляй еще немного, — приказал Андрей водителю.
— Слушаюсь, товарищ майор! — козырнул тот и быстро отошел от машины.
— Валерий Григорьевич, еще раз осмелюсь повторить свой вопрос: вы уверены, что начало учений было запланировано именно на сегодняшнюю ночь?
— Отвечу честно: они стоят в плане, это точно, но на какой день — не помню.
— И еще, если позволите, не очень приятный вопрос…
— Валяй, майор, до кучи.
— Вы уж извините меня, Валерий Григорьевич, но разве допустимо с точки зрения армейской дисциплины не докладывать командиру о готовности к проведению таких серьезных учений?
— Ты, конечно, вправе, майор, не поверить мне, но такое случилось впервые, — серьезно ответил
