думай, Кора! От мыслей один вред, Кора! Если станешь думать, ты пропала. Но музыка и жвачка помогали не всегда, время от времени побеждали воспоминания.
Мы с Клодом шагаем по Принсес-стрит. Куда сегодня двинем? По телу разливается щекочущее тепло, на душе злая радость. Надо идти, надо. Пойдем в «Маркс и Спенсер», начнем с мелочей. Только не жадничать! Быстрое, плавное движение – и пара колготок в кармане. Беседуем вполголоса, как приличные покупатели, а внутри все кипит. Рубашка в придачу к колготкам. Жар внутри, на лице улыбка. Страшно и интересно: не заметил ли кто-нибудь? Продуктовый отдел: пирог, кусочек сыра, банка абрикосового повидла, подозрительный на вид кекс с изюмом – явно несъедобен. Плевать. Главное – удовольствие. Нервы пощекотать. Прохаживаемся по рядам, глазеем по сторонам, болтаем, смеемся. Шарфик, носки, туфля без пары. Не стучи так, сердце, уймись. Не спеша идем к выходу. Спокойно. Спокойно. Не могу дышать! Прочь отсюда, на свежий воздух. Идем, болтаем. Смеемся. Пробираемся сквозь толпу, быстрей. Смеемся громче. Здорово! Ура, ура, ура! Бегу впереди, обгоняю Клода. Несемся и визжим от восторга. Вдоль по Фредрик- стрит, на Роуз-стрит. Шмыгаем в безлюдный проулок за каким-нибудь кабаком. Кучи бутылок, пивных банок. Целуемся. Дух захватывает, язык не слушается. Безудержные поцелуи не имеют ничего общего с любовью, но лишь они помогут снять напряжение. Обнимаемся, расстегиваем одежду. Я ласкаю Клода. Ура, ура! Он где-то далеко, унесся в свой мир, стонет от наслаждения. Клод всегда умел тайком что-нибудь припрятать. Бутылку оливкового масла или вина. Настоящий вор, куда лучше меня.
Когда Коре расхотелось воровать, Клод продолжал ходить по магазинам один. Приставал к богатым покупателям у входа в «Маркс и Спенсер» и предлагал обчистить для них продуктовый отдел всего за двадцать фунтов.
– Пятьдесят фунтов жратвы всего за двадцать, – улыбался он.
Всегда находились охотники поймать его на слове. Выручку Клод тратил на коньяк, вино и «Голуаз», а дома торжественно выкладывал перед Корой свои трофеи.
– Откуда деньги? – Кора с упреком указывала на добычу.
– Кто-то ведь должен нас кормить. Не ты же, правда?
Господи, что бы с нами стало! Сцапали бы за воровство, непристойное поведение, нарушение общественного порядка – а я была уже беременна, только не знала об этом. Сэм родился бы в тюрьме… Кора представила, как звонит домой: «Привет, мама! Меня арестовали за кражу в магазине и секс в общественном месте». Родители никогда бы ее не простили. Их доброта не безгранична.
– Боже! – перекрикивала Кора рев в своих наушниках. – Боже, что я творила!
Сэм и Кол переглядывались. Бедная мама, без конца кричит, визжит и вздрагивает. Кора, закрыв лицо руками, мотала головой, будто пытаясь вытряхнуть тяжелые мысли, а то и билась головой об стол.
– Не могу! Не могу так больше! – Никто в целом мире не судил Кору строже, чем она сама.
Кора купила спортивный костюм и снова начала бегать: вдруг поможет?
– Ты что, опять бегать собралась? – Бетти пришла в ужас. Женское ли дело – бегать по улицам!
– Помогает, – сказала Кора.
– От чего помогает?
– Знать бы от чего, никакой бег не нужен. На самом деле Кора понимала, что ее мучает. Стыд и неутоленное желание. Ей хотелось секса. Хотелось мужчину. Кора без конца вздыхала и, не в силах побороть желание, вспоминала Клода. Их ночи. Их ласки. Он доводил ее до последней грани наслаждения и останавливался.
– Не смей, – приказывал он. – Не смей кончать без меня. Я хочу быть с тобой. В тебе. Разделять твое наслаждение.
В те времена Кора жила и дышала Клодом. Думала лишь о том, как доставить ему радость. Такое больше не повторится.
«И отлично, – сказала бы она теперь. – Надо передохнуть».
– Включи мозги, Кора, – требовал Клод. – Представь себе весь белый свет. Представь, что весь мир разом кончает.
– Еще чего придумал. Все занимаются чем попало.
– Вот бы рев поднялся!
– Интересно, чем заняты сейчас люди, когда мы трахаемся?
Тяжело дыша, сдерживая стоны, они сочиняли, кто чем занят.
– Бразильский мальчишка снимает часы с руки водителя у светофора.
– В Миннеаполисе женщина развешивает белье.
– На Трафальгарской площади голуби хлопают крыльями, отлетая от бродяжки.
– Австралиец в линялых шортах катается на серфере.
– В Бирме идут дожди из бабочек.
– В Китае крестьяне сажают рис и отпускают похабные шуточки.
– Пакистанская женщина баюкает ребенка. И так далее и тому подобное.
– Боже! – восклицала Кора, когда на нее вновь накатывали воспоминания. – Ну и дураки же мы были!
Из-за грохота в наушниках Кора не слышала собственных безумных воплей. Сэм и Кол снова сочувственно переглядывались. Мама опять мучает себя.
Понятно, у Коры случались любовники. Она приводила их в дом, шикая и прижимая палец к губам, чтобы ступали на цыпочках мимо детской. После любви и чашки кофе им удавалось чуть-чуть вздремнуть. Это были Корины тайные грешки. Но ни один из мужчин не оставался на ночь. Если любовника не удавалось
