бревен, плескались, били хвостами сотни рыб.
— Ну вот. Берите, сколько хотите. Чтоб зимой снова не бедовать, — сказал довольный произведенным эффектом Ванька. — Только не жадничать. Брать столько, сколько унести сможете. Все равно за один раз всю не утащим. И еще, ребята, — не проболтаться, чтоб спекулянты не пронюхали…
Нагруженные тяжелыми мешками с еще шевелящейся рыбой, они еле дошли до переправы.
На моторке к ним подсела ласковая опрятная старушка:
— Деточки, где вы рыбкой разжились?.. Не на озерах, случайно? Страсть как свеженькой хочется. Может, продадите?..
— Где взяли, там уже нет! — резко ответил Ванька.
Старушка приставала то к одному, то к другому. Но, как и договорились, за всех отвечал Иван:
— У рыбаков разжились!.. Может, и вам продадут…
Когда уже на правом берегу поднимались по крутому Державинскому спуску, Феодал, опустив тяжелый мешок на мостовую, с осуждением сказал Ивану:
— Жалко было тебе пару рыбок бедной старушке дать?! Где добрый. А выходит — жмот! Чего ты на меня тогда накинулся?
— Салага ты, Толька! — ухмыльнулся Ванька. — Да от этой «бедной старушки» все наши рыбаки пищат! Перекупщица Рыжикова — вот это кто! Для нее на Старом базаре десятка два баб рыбу по штучкам продают. А весь барыш — ее!.. Если б она допыталась, где мы взяли, так через час уже все чисто было б. До последней красноперки все бы вычистили!..
КИРПИЧИ
С наступлением лета Олег спал во дворе. Часто оставался ночевать Ванька Руль. А теперь вот напросился Сенька:
— Ну что тебе стоит, Олег? Душно же в хате. И мать храпит так, что стекла дрожат. Я места немного займу.
Старой железной кровати на троих уже не хватало. Тогда сколотили двухметровые козлы. К ним прибили концы досок, а другие концы положили поперек кровати. Ширина получилась необыкновенная. Для пятерых места хватит. Натаскали с ипподрома свежего сена, застелили его большущим рядном. Чем кровать не королевская?! Почти такая, как на рисунке в книжке «Принц и нищий».
Абдула старший брат отпускал на ночевку беспрепятственно. А Толька приходил, если отец в командировке. Мишка с вечера тоже умащивался рядом. Пел с ними песни. Тараща сонные глаза, слушал их разговоры. И незаметно засыпал. Тогда Олег брал его на руки и уносил в дом.
Лежат ребята рядом. А над головой летит, как курьерский поезд, лунища. Ныряет, ныряет из одного облака в другое, будто в туннеле… А если нет луны, так еще и лучше. Звезд высыплет — не сосчитать!.. Пробовали не раз. Поделят небо на две части: справа от Большой Медведицы и слева. Считают, считают — обязательно собьются. Да ну их! Что они, звездочеты? Или дел других нет? Можно истории про войну и про сыщиков рассказывать. Можно помечтать о будущем.
Перерабатывать рыбу наконец закончили. Чертовски уставшие, они похлебали ухи, которую удивительно вкусно готовила мать Олега, и вчетвером улеглись на «королевской» кровати. Только Сенька где-то запропастился.
— Ждать больше не будем! — решил Иван. — Давай, Олег.
— Ладно, — согласился Олег, — сегодня я расскажу короткий рассказ Джека Лондона. «Любовь к жизни» называется… Перед ним расстилалась бесконечная белая пустыня. А у человека уже не было сил подняться. Он мог лишь ползти по снегу…
Громко звякнула щеколда калитки. Олег смолк. К ним подбежал запыхавшийся Сенька и выдохнул одно слово:
— Грабят!
Все вскочили с кровати, окружили его:
— Где грабят? Кого? Да говори скорей!
— Школу грабят! Кирпичи, что для физкультурного зала, воруют!.. Иду по Филимоновской — глядь: дыра в заборе. И трое здоровых кирпичи тащут. Что же я один могу? Я сюда подался.
— Вот гады!.. Ну мы щас им!.. А ну, пошли!..
— Стой, ребята! — остановил их Олег. — Чего ж с голыми руками? Возьмем хоть биты от городков.
Расхватав увесистые палки, ребята выбежали со двора.
С кирпичами, о которых сообщил Сенька, у ребят были связаны очень большие надежды…
Самым любимым предметом у мальчишек была физкультура. Ее всегда ожидали, как праздник. Физрук, Павел Иванович Мордовченко, которого за глаза и учителя и ученики любовно называли «наш Паша», был великим энтузиастом своего дела. Он пропадал в школе дни и ночи: тренировал гимнастов и легкоатлетов, готовил старших ребят к сдаче норм на только в прошлом году введенный значок «Готов к труду и обороне СССР». Но не все зависело от Паши.
Хорошо весной и осенью — во дворе всем места хватает. А как только начиналась ненастная погода, уроки физкультуры срывались один за другим. Заниматься приходилось в коридоре на втором этаже. А там и гимнастических снарядов поставить негде. Когда группа во время разминки бежит, поднимается такой грохот, что из дверей выглядывают недовольные учителя. Чуть засмеются физкультурники — в классах веселое оживление. Там уже не на доску смотрят, а прислушиваются: что это такое веселое делается в коридоре?.. Если же идут контрольные, тогда совсем не пикни. А что за физкультура без бега, прыжков, подвижных игр, смеха?!
Администрация школы, совет пионерской базы, учком три года подряд добивались физкультурного зала. По просьбе крайкома комсомола студенты строительного техникума сделали для школы проект большого флигеля, где будет размещаться физкультурный зал. Проект этот вывесили в коридоре, и вся школа ходила им любоваться. Оставалось добыть стройматериалы и в первую очередь — кирпич.
Когда в середине апреля первые подводы с кирпичом появились в школьном дворе, вся вторая смена с криком «ура» кинулась к выходу. Большая перемена растянулась на урок, пока все до последнего кирпичика не были уложены в штабеля у забора. Потом эти авралы продолжались до самых каникул.
И вот теперь, когда строительство должно было со дня на день начаться, кто-то посмел эти кирпичи разворовывать!
Они перемахнули через забор и очутились в школьном дворе. Тьма кромешная. В трех шагах ничего не видно.
— Держаться вместе! — предупредил Олег.
Вдоль здания школы прокрались ближе к штабелям кирпича. Прислушались. Тихо. Лишь вдали переругивались собаки да совсем близко, за забором, фыркнула лошадь.
— Где ж, Явор, твои жулики? — недовольно прошептал Толька. — Может, тебе со страху померещилось?
— Со страху! — обиделся Сенька. — Дать бы тебе по башке!
— Тс-с-с! — остановил их Олег. — Слышите?
Друзья затаились за кустами желтой акации в двадцати шагах от штабеля. Громыхнула доска. Кто-то тихо чертыхнулся. Звонко цокнул кирпич о кирпич.
— Эй вы! — не выдержал Ванька Руль. — А ну давайте отсюда, пока вам ноги не повыдергивали!
