За штабелем затихло. Потом раздался хриплый голос:
— А ты двигай сюда, раз такой смелый!
— Не ходить! — тихо приказал Олег.
— Ну, чего ж ты скис?.. В штаны наклал?!
Ванька рванулся вперед, но Олег вцепился в его руку:
— Спятил?! Заманить хотят. Там их целая шайка…
— Ну, так я сам тебе щас ребра пересчитаю!
С хрустом ломая стебли цветов, кто-то прямо по газону побежал к ним. Когда над кустами акации показалось что-то темное, Иван и Олег, одновременно привстав, с плеча стукнули это «что-то» городошными палками.
— А-а, гады!.. — закричал подбежавший, бросаясь влево.
Но там его с не меньшим усердием встретили палки Абдула, Сеньки и Феодала. Нападавший взвыл и побежал назад, крича:
— А вы чиво смотрите, как человека убивають?!.
Над головами ребят просвистел кирпич. Он ударился о мощеную дорожку, идущую от ворот, и разлетелся, обдав их мелкими осколками… Казалось, бесконечно долго то по одному, то по нескольку сразу летели от забора невидимые кирпичи.
Ребята, пригнувшись, сидели за невысоким заборчиком из штакетника, огораживающим газон с цветами. Перед заборчиком — стена кустов желтой акации. Пробить ее кирпичи не могли. Упругие ветки пружинили и отбрасывали их назад, в цветник. А те, что летели выше кустов, разлетались на куски, ударяясь о мощеную дорожку позади.
Наконец бомбардировка прекратилась. Донесся голос:
— Может, мы их, дураков, поубивали?
— Поубиваешь их!.. Смылись давно… Ладно. Давай. — И снова зацокали кирпичи.
— Так чего ж мы? Пусть тащут, да? — шепнул Сенька.
— Они сейчас ноги еле утащут, — тихо ответил Иван. — Живо собирай камни. Да побольше!
В темноте, торопясь, шарили они руками вокруг себя. Переползали с места на место. Набивали в карманы и за пазуху камни, обломки кирпича, комки засохшей земли. Потом собрались в кружок обсудить план действий.
— Ваня, — предложил Олег, — ты с Толькой зайди слева, а я с Сенькой и Абдулом подберусь справа, от мусорника, чтоб они за кирпичи не спрятались. Как только я погоню жуликов вдоль забора, ты их и встретишь. Идет?
— Ладно, — согласился Иван, — пошли, Толька! — отступил на шаг, и тотчас его и Феодала скрыла тьма.
— Огонь! — скомандовал Олег.
Три камня стремительно полетели в темноту… Тихо… Еще три!.. Еще!..
У штабеля кто-то громко крякнул. Послышалась ругань. Ага! Не нравится! А кирпичами кидать нравится? Получайте! Они кидали без остановки. Ругань, выкрики тоже не прерывались. Значит, камни неплохо находили цель. А ну еще! Еще!..
Тяжело топая сапогами, кто-то побежал вдоль забора.
— Ты куда?! — резанул строгий оклик.
— А чиво ж мине ждать, пока все глаза повыстребают?! Смывайся!.. Они, небось, уже за милицией послали!..
Громко забарабанили камни в забор. Это, отрезая жуликам путь, вступили в бой Ванька Руль с Феодалом.
— Ой!.. Ох!.. У-у-у, сволочи! — слышалось в темноте. — Да куда вы поперли, батя?! Там же этих гадов с полсотни засело! Лезьте на забор!.. Куда ж ты сапогом в рыло тычешь?!
Загрохотали доски забора. Послышался громкий удар кнута. Обиженно заржала лошадь. Громыхнули колеса телеги.
— Ми-ли-ци-я-а! Держи жуликов! — звонко крикнул Явор.
Возбужденные сражением, они собрались у дыры в заборе.
— Надо чем-то заложить, — вслух подумал Олег.
— Зачем заложить? — удивился Абдул. — Жулик шибко убежал! Утро будет. Тимоша хорошо забивать дырка будет.
— До утра, может, еще половину утянут, — объяснил Олег и тоже удивился: — А правда, ребята, где Тимоша?..
Большого, сильного и добродушного украинца Тимошу ребята уважали: он никогда не жаловался на них начальству. Был у него, по мнению мальчишек, и большой недостаток: он верил в бога, а еще больше — в чертей, домовых и прочую нечисть. Мальчишки знали это и пользовались Тимошиной слабостью. Если нужно было отвлечь его внимание, кто-нибудь из ребят заводил страшный рассказ о нечистой силе. Тимоша так и впивался глазами в рассказчика. А тем временем пацаны, решившие сбежать с «бузовых» уроков, беспрепятственно выскакивали за его спиной в окно и исчезали на улице…
Тимоша вместе со своей сестрой Глашей, высоченной и смуглой, как цыганка, составляли весь обслуживающий персонал школы. Они топили печи, убирали классы, дежурили в раздевалке, давали звонки. Тимоша был одновременно и кем-то вроде завхоза, и кладовщиком, и дворником, а по ночам — сторожем.
Куда же он мог деться?
— Дрыхнет ваш Тимоша! — желчно отозвался Толька.
Они забарабанили в двери школы. Не отзывается.
— Подождите! — остановил Явор. — Кричит где-то!
— …я-а-а! — приглушенно послышалось из глубины двора. Что за чертовщина! Ребята бросились к угольному сараю.
— Откройте! — уже явственно донеслось из-за двери.
Они размотали проволоку, которой была закручена задвижка.
— Кто тут? — не выходя из сарая, крикнул Тимоша.
Ребята назвали себя. Тимоша пощупал руками стоявшего ближе всех Сеньку. Вздохнул облегченно:
— Ты, Сэмэн?
— Я ж, дядько Тимохвей!
— Слава тоби, боже. Я думав, опять нечистый со мной шуткуе. Хотел в сарае фонарь взять, шоб на кирпичи посмотреть. Только вошел, а сзади — хлоп! Я кричать. А там как завоет? Как захрюкает!..
— Да что вы, дядя Тимоша! — смеялись мальчишки. — Это жулики вас тут заперли…
— Ах, уркаганы! Бисовы души! — ругался, пришедший в себя Тимоша. — Значит, колы б нэ вы, так и сидел бы до утра…
Тимоша зажег керосиновый фонарь, и они прошли вдоль забора. Дальний конец штабеля разворочен. Утащили, видно, порядочно. Цветы истоптаны. На газоне десятка два кирпичей, отброшенных упругими кустами. А дорожка, ведущая к воротам, усеяна здоровенными осколками.
— Бандюги! Так же и поубивать могли ни за грош! — качал головой Тимоша. — Надо в милицию сообщить!
— Не надо!.. Мы сами разыщем!..
Ребята все-таки уговорили Тимошу, пообещав:
— Вот если завтра до вечера все не будет на месте, можете заявлять!.. Никуда они не денутся!.. Кирпичи не хлеб, в брюхо не спрячешь!..
Уже во втором часу ночи вернулись на «королевскую» кровать. Хотели договориться о плане поисков. Но едва добрались до подушки, пахнувшей донником и еще чем-то медвяным, знакомым с раннего детства, как звезды, наконец-то появившиеся из-за туч, стали подмигивать, кружиться. Тяжелые веки закрылись сами собой. И ни встающая на востоке заря, ни яростный звон будильника уже не могли их разбудить.
