моего то и дело долетало:
– Есть, ваше величество! Как вам будет угодно, ваше величество!
Те, кто меня теперь окружал, были все как один трезвы и подтянуты и являли собой образцы предупредительности и деловитости.
«Сколько же людей, – подумал я, – готовы ползать на брюхе перед сильными мира сего, вылизывать до блеска августейшие задницы, чтобы занять тёплое местечко при монаршей особе, добиться богатства и почестей. Даже когда угождать приходится такому мерзкому чудовищу, как Безумный Меандр».
Мне хотелось сплюнуть от презрения и досады. Но пришлось от этого удержаться, чтобы прежде времени не привлечь к себе внимания.
Голоса Меандра я почти не слышал. Зато его приближённые трещали как сороки, каждый старался перекричать остальных, чтобы добиться благосклонности монарха, пусть всего лишь минутной.
– Хм-м-м, – отвечал им Безумец. Или: – Да. Ясно.
Этим он мне немного напомнил нашего немногословного Рунсибела. Но если последний маскировал таким образом собственное скудоумие, то с Меандром, я в этом не сомневался ни минуты, дело обстояло иначе. Уж его-то можно было в чём угодно упрекнуть, но только не в отсутствии ума. Напротив, король- скиталец был, как мне казалось, по-своему гениален. Кому ещё, скажите на милость, пришла бы в голову идея создания передвижного королевства, в котором царит нескончаемый праздник?
За некрутым поворотом я опять прибавил шагу, по-прежнему стараясь не привлекать излишнего внимания к себе и своему посоху. У меня из головы не выходил разговор с воином, павшим от моей руки. Откуда этот незнакомец мог знать моё имя? Почему, удостоверившись, что перед ним именно я, он тотчас же попытался меня убить? Мысли об этом не покидали меня ни на минуту. Ведь приказ разыскать меня и умертвить мог быть отдан не ему одному, а многим. Выходило, что я здорово рисковал, представая перед взорами всё новых и новых воинов и заводя с ними многозначительные разговоры.
Впереди, совсем недалеко от меня замаячила наконец спина легендарного Меандра. Вокруг него так и роились советники, министры и прочие прихлебатели. Его величество едва удостаивал их своего милостивого внимания, продвигаясь к форту Терракота... на троне. Да-да, он восседал на массивном, роскошном сиденье, которое было установлено на носилках, и четверо крепких и рослых воинов их тащили – двое спереди, двое сзади.
«Великолепный способ передвижения», – подумал я.
Меандру наконец-таки надоела болтовня советников и министров, которые, перебивая друг друга и не умолкая ни на миг, пытались что-то ему втолковать. И при этом, насколько я мог судить, здорово противоречили один другому. Безумный король зажал уши ладонями и гаркнул:
– Довольно!
Все голоса тотчас же стихли.
«Хотя бы ради одного этого стоит быть королём, – пронеслось у меня в голове. – Чтобы можно было велеть надоедливым болтунам умолкнуть, и они без промедления подчинялись бы».
Я ещё немного продвинулся вперёд, ровно настолько, чтобы поравняться с носилками, на которых восседал его величество, и с любопытством на него покосился.
Голова у Меандра была совершенно седая, волосы походили на снежную шапку, хотя он вовсе не казался старым. Только взгляд – потухший, безрадостный, какой-то устало-безжизненный – уподоблял его старику. Чёрные как смоль брови и такая же бородка странно контрастировали с сединой волос. А по левой щеке змеились четыре длинных шрама... Такие могли оставить когти хищника, с которым королю случилось схватиться врукопашную... или ногти женщины, бившейся в смертельной агонии.
25
Всё закружилось у меня перед глазами, и я облокотился на посох, чтобы не упасть. И стоял так, пока кто-то из скитальцев не пихнул меня сзади и не рявкнул, чтобы я попроворней шевелил своей задницей, а не то он мне её сейчас отсечёт мечом. Я принялся машинально переставлять ноги, позабыв, зачем здесь очутился, и неотрывно глядя на эти четыре шрама. Они притягивали мой взор точно магнитом.
Мог ли это быть Меандр собственной персоной? Что, если он явился в наш трактир под видом простого наёмника-скитальца, чтобы поразвлечься на славу, не будучи никем узнанным? Неужто моя Маделайн погибла от руки монарха, пусть и безумного? Я так был потрясён сделанным открытием, что начисто утратил способность рассуждать здраво, отрешился от всех насущных проблем и только и делал, что в тупом недоумении пожимал плечами. В моём положении это было небезопасно, ибо единственным, что могло меня уберечь от провала и разоблачения, оставалась моя сообразительность, быстрая реакция, ежесекундная готовность принять и отразить любой вызов, выкрутиться, выйти из положения при помощи очередной хитрой уловки. Но мысли мои при виде этих шрамов утратили всякую связность. Не знаю, сколько длилось бы моё опасное замешательство, если бы спереди вдруг не раздался топот быстрых ног. И только тогда я отвлёкся от созерцания Меандровой физиономии и вытянул шею, пытаясь разглядеть людей, которые к нам приближались.
Их оказалось двое, на каждом были форменные одежды пехотинцев, в точности такие же, как на том несчастном, которому не посчастливилось встретить меня в лесу. Одного этого было достаточно, чтобы я насторожился. Былое оцепенение прошло так же внезапно, как и овладело мной. У меня были все основания опасаться, что разведчики обнаружили в дупле труп своего товарища.
– Стоять! – приказал Меандр своему войску, и это отрывистое слово эхом прокатилось по всей колонне, до самого её конца.
Вся огромная масса людей замерла, а у меня замерло сердце. Я безо всякого успеха пытался определить, насколько глубока очередная задница, куда меня угораздило попасть. Сейчас жизнь моя целиком зависела от того, что скажут Меандру разведчики, узнают ли они меня, как это с первого взгляда удалось тому, кого я прикончил. На всякий случай я схоронился от них за спиной рослого скитальца.
Трон бережно опустили на землю, Меандр поднялся с него и ласково обратился к двоим прибывшим:
– Ну, что скажете, молодцы?
– Видели форт, сир. Он вон там, за деревьями.
По тонким губам Безумца скользнула презрительная улыбка.
– И как же Рунсибел подготовился к встрече с нами? Запер ворота на засовы? Выставил на стены горстку лучников?
– Нет, сир. Ворота открыты, и лучников не видать. Крепость к осаде не готовится.
Меандр досадливо вздохнул:
– В бега, значит, пустился? Вот ведь глупец. Мы его выследим и поймаем. – Он повернулся к одному из приближённых, который держался от него по правую руку, – пожилому воину, чем-то напоминавшему покойного Умбрежа. Разве что взгляд у этого советника Меандра был цепким и пронзительным, а не благожелательно-отсутствующим, как у моего почившего господина. – Капитан Гримуар... Отрядите два...
– Да простит меня ваше величество, – перебил его один из разведчиков, – но Рунсибел никуда из форта не сбежал.
Меандр медленно обвёл взглядом лица обоих воинов, принёсших ему эту весть, и вопросительно поднял свои густые чёрные брови.
– Так, говорите, он в крепости? Выходит... решил нам сдаться? – В голосе его слышалось разочарование.
Разведчики переглянулись, и один из них, неловко переминаясь с ноги на ногу, пробормотал:
– Не... не совсем так, сир.
– Ну так в чём же дело? Объясни толком.
– Тут такое дело... Трудно... трудно это описать словами, ваше величество.
– А ты всё же попытайся. – У Меандра дёрнулась щека. Король-скиталец явно начал терять терпение.
Тогда старший из двоих, глубоко вздохнув, произнёс:
– Король Рунсибел сидит на крепостной стене в шутовском платье, и погремушкой звенит, и песни поёт, а в самой крепости, кроме него, похоже, нет ни души. Ни тех рыцарей, что с ним сюда заявились, ни
