зала стояла принцесса Энтипи, а посетители – по большей части крепкие мужчины разного возраста с простыми и грубыми лицами – все как один на неё пялились и надрывали животы от хохота. Энтипи аж покраснела от натуги, так старалась, бедняжка, их перекричать, но ей нелегко было перекрыть оглушительный смех, вырывавшийся из такого множества лужёных глоток, так что я сперва не разобрал ни одного из её слов. Единственным человеческим существом в трактире, на которое речи принцессы не производили ни малейшего впечатления, оказалась плотная женщина, стоявшая за стойкой. Выражение лица у неё было холодновато-мрачным.
«Явно под стать душе», – промелькнуло у меня в голове.
Она с сосредоточенно-равнодушным видом вытирала тряпицей оловянную кружку и лишь время от времени окидывала принцессу взглядом, в котором читалось полное отсутствие какого-либо интереса.
– В последний раз вам повторяю! – гаркнула Энтипи так пронзительно, что у меня в ушах зазвенело. Смех немного утих. Принцесса от злости сжала кулаки. Её трясло с ног до головы. – Мы требуем, чтобы к нам немедленно доставили плетельщика-связного! Мы срочно нуждаемся в его услугах! Прибытия его мы согласны ждать только в самых лучших апартаментах этой гостиницы!
Поскольку идиотка принцесса заявилась сюда одна, без меня, я сообразил, что это «мы» в её устах является не чем иным, как множественным монархическим. Это она себя так величала. Разумеется, никто из примерно двух десятков мужчин, с большим удовольствием ей внимавших, не бросился со всех ног выполнять приказания.
– Ну, будет тебе, барышня, – воспользовавшись относительной тишиной, подала голос женщина из-за стойки. Она выплыла в зал с двумя полными кружками и поставила их на столик – возле него-то как раз и стояла Энтипи – перед огромными детинами, по виду – явными завсегдатаями заведения. – Хватит, все уже наслушались твоих глупостей.
– Наши приказания вы смеете называть глупостями?! – Энтипи аж ногой топнула. – Да вы знаете ли, с кем имеете дело?
«Ну, если эта ненормальная сейчас им представится, мы оба с ней пропали», – подумал я. И бросился к ней со всей быстротой, на какую был способен. Но несколько посетителей, как на грех, повскакали со своих мест, отставив в сторону табуретки, и путь мой оказался заблокирован.
Один из бегемотов, только что получивших новые порции выпивки из рук неулыбчивой женщины, вскинул голову и с блеющим смешком переспросил:
– И с кем же это мы имеем дело?
– Мы – особа королевской крови! – сообщила ему Энтипи.
– Скажите на милость, – фыркнула женщина за стойкой. – И поворачивается же язык у некоторых – сморозить такое. А теперь давай проваливай отсюда. И побыстрей.
– Ну-ну, Мари, – с сальной улыбкой обратился к ней увалень, – не будь так сурова с бедняжкой. Она премиленькая, и я совсем не прочь с ней поразвлечься. Никогда ещё не имел дел с королевской фамилией.
В подтверждение своих намерений он размахнулся и огромной пятернёй дал Энтипи звонкого шлёпка пониже спины. Это вызвало новый приступ хохота у посетителей трактира.
Реакция Энтипи оказалась мгновенной. Она схватила кружку с элем, к которой её обидчик не успел ещё притронуться, и выплеснула бегемоту в физиономию. Пенная жидкость закапала у него с волос и носа, заструилась по окладистой бороде, по засаленной блузе и стекла на штаны из грубой домотканой материи.
«О Боже Праведный, мы покойники, – мелькнуло у меня в голове. Но я тут же поправился: – Хотя почему мы. Я-то пока ещё в стороне от этой заварушки».
Бегемот стал медленно подниматься на ноги, но Энтипи, широко размахнувшись, изо всех сил треснула его тяжёлой металлической кружкой в середину лба. От этого неожиданного удара он потерял равновесие и тяжело свалился на пол, увлекая за собой табурет.
Я зажмурился от ужаса, ожидая, что сейчас из глоток всех собравшихся раздастся возмущённый рёв и приятели здоровяка бросятся на маленькую фурию, но нам с принцессой неожиданно повезло: её выходка стала для этих грубых людей ещё одним поводом повеселиться от души. Они буквально за животы схватились от смеха. Их так разбирал хохот, что даже кружки на столах стали подпрыгивать и звенеть. Теперь, мысленно возвращаясь к тем событиям и ставя себя на место этих подвыпивших простолюдинов, я понимаю, почему действия Энтипи их так рассмешили. Представьте себе: в трактир невесть откуда заявляется молоденькая, хлипкая с виду девица, одетая в более чем скромное, а вдобавок ещё и грязное, изодранное платье, и с надменным и гордым видом объявляет себя особой королевской крови. И в наказание за дерзость сбивает с ног нахала, который раза в два выше неё и раза в четыре толще.
Что же до объекта её нападения, то он остался единственным во всём зале, не сумевшим оценить по достоинству забавную шутку, которую над ним проделала девчонка. Ему и пары секунд хватило, чтобы вскочить-таки на ноги. Он свирепо навис над Энтипи, и если бы ей снова пришло в голову съездить его кружкой по лбу, она смогла бы это сделать, лишь встав на табурет.
– А ну ещё разок попробуй! – проревел детина.
– Симон! – крикнула ему барменша, к которой он только что обращался по имени «Мари». – Успокойся, не трать ты на неё время, её надо просто вышвырнуть отсюда. Не ударит она тебя больше, уймись! Потому как...
Женщина не успела ещё договорить, как Энтипи снова замахнулась и попыталась нанести удар, на сей раз в пах своему противнику.
«Разумная и вполне уместная смена тактики», – подумал я.
Вот только детина был начеку: он перехватил её тонкую руку и сдавил своей огромной клешнёй. Пальцы Энтипи разжались, и кружка с грохотом упала на пол. Принцесса испустила вопль досады и боли. Именно в этот момент я твёрдо решил, что мне пора тактично удалиться отсюда, предоставив сторонам улаживать конфликт без моего участия. И разумеется, взгляд Энтипи тотчас же остановился на мне. Впервые за всё то время, что я провёл, стоя в дверях проклятого трактира.
– Невпопад! – заверещала она. – Ты мой телохранитель, мой защитник! Вот и защищай меня!
И тогда все, кто находился в трактире, как по команде уставились на мою скромную персону. Никогда прежде мне так не хотелось стать кем угодно другим, только не самим собой, и очутиться где угодно, только не там, куда меня занесла судьба. Может, стоило попробовать воздействовать на этих грубиянов силой моего природного шарма, попытаться их очаровать? Широко улыбнувшись, я помахал им рукой. Никакого впечатления.
Я напряг воображение. Но ничего путного как назло на ум не приходило. А тем временем здоровяк Симон, трясясь от злости, сделал шаг по направлению ко мне. Некоторые из числа зрителей, сидевших за столиками, радостно захихикали. Они предвкушали новое развлечение. Мне отчего-то вспомнилось, как я выклянчивал у гарпов помилование и те чуть не рыдали от хохота, пока я перед ними распинался. Теперь вот Энтипи как могла повеселила этих мужланов. Находясь в отчаяннейшем положении, мы оба удосужились себя выказать чистой воды комедиантами и распотешили почтённую публику... Стоп! И как же это я сразу не догадался?! Вот он, достойный выход из нового затруднения! Вперёд, Невпопад из Ниоткуда! В порыве вдохновения я схватил с ближайшего стола деревянную ложку с длинной-предлинной ручкой, перебросил посох в левую руку и, сгорбившись и утрируя свою хромоту, медленно побрёл к принцессе.
По пути я выкрикивал омерзительно высоким дискантом:
– Всеконечно и всенепременно я вас спасу, о моя досточтимая леди! Ваш верный рыцарь жизни ради вас не пожалеет!
Весь мой расчёт строился на том, что я в тот момент меньше всего на свете походил на рыцаря: хромоногий сутулый урод в отрепьях, с копной мокрых и спутанных тёмно-рыжих волос, походившей на моток непряденой шерсти и вооружённый ложкой...
«Да он такой же герой и храбрый рыцарь, как эта девчонка – принцесса!» – вот что должны были, по моему мнению, тотчас же подумать все до единого пьянчуги.
Продвигаясь вперёд, я продолжал размахивать ложкой, как если бы это был острейший меч, и пронзительно пищал:
– Я спешу к вам со всех ног, ваше высочество! Вот тебе, разбойник! Получи и ты, негодяй! По заслугам всем вам, недоноски! И так будет с любым, кто дерзнёт протянуть свои грязные лапы к особе королевской
