— «Что» — определенно, этот вопрос стоит перед нами, Тимов. Допустим, в варианте: «Что ты здесь делаешь?»
— И это все, что я слышу от тебя, Лондо? Грубый допрос? Враждебность? А ведь я, все-таки, твоя жена.
— Да. Ты моя жена. Но я, — Лондо поднялся с трона, — твой император. И ты выражать должное уважение, как подобает приличной женщине в присутствии высшего правителя Республики Центавр.
— Ох, подумаешь, — презрительно ответила Тимов.
Тогда Лондо спустился с тронного возвышения и медленно приблизился к ней.
— Преклони колено, женщина. Если бы ты ответила так на прямой приказ императора Картажье, он бы немедленно отрубил тебе голову. Ты должна преклонять колени в моем присутствии и открывать рот лишь тогда, когда я позволю тебе говорить, и повиноваться моим приказам, иначе, клянусь Великим.
Создателем…. я прикажу выгнать тебя и немедленно казнить, а твою голову насадить на кол в качестве предупреждения другим непослушным женам! Ты поняла меня?!
Но Тимов даже не шелохнулась. Ее лицо сейчас было всего в нескольких сантиметрах от его лица. Потом она вынула из рукава носовой платок и вытерла правый уголок рта.
— Что ты делаешь? — спросил Лондо.
— Ты плюнул мне прямо сюда. Вот, еще осталось.
Лондо просто не мог в это поверить. Он чувствовал, что оказался в каком-то кошмарном сне и не может проснуться.
— Ты что, совсем спятила? Ты разве не слышала, что я сказал?
— Да. Если ты о том, чтобы приказать гвардейцам вывести меня отсюда, и сделать из моей головы украшение для твоего дворца, тогда тебе, чтобы отдать такой приказ, вовсе не обязательно выглядеть бешеным зверем. Став женой императора, я хотя бы понимаю, что должна следить за своей репутацией. А тебе пора подумать о своей. Вот так, — она убрала платок, а потом спокойно сложила перед собой руки. — Ладно, я готова, — она вздернула подбородок, — зови гвардейцев. Прогони меня, ибо я вела себя недостаточно раболепно. Знаю, что ты всегда мечтал об этом.
Некоторое время он внимательно разглядывал ее, разинув от изумления рот.
А потом, медленно качая головой, вернулся к трону.
— Мне интересно, — продолжала Тимов, как будто ей не было понятно, что разговор на эту тему окончен, — какой вид казни ты предпочтешь? Ты отрубишь мне голову, или меня убьют каким-нибудь другим образом, и лишь потом обезглавят? Мне нужно знать, что надеть на казнь. Например, при отсечении головы обязательно прольется уйма крови, поэтому стоит надеть что-нибудь цвета артериальной крови, чтобы не так бросалось в глаза. Но если казнь будет менее кровавой, например, отравление, тогда я, пожалуй, надену одно из моих голубых платьев, возможно, то самое, с большим вырезом. Знаю, оно выглядит весьма дерзко по сравнению с моими обычными нарядами, но, раз это будет мое последнее появление на публике, почему бы и нет? Конечно, то платье из золотой парчи могло бы…
— О, заткнись же, наконец, — вздохнул Лондо.
Она действительно на мгновение замолчала, а потом произнесла необычайно заботливым тоном:
— Кажется, ты устал, Лондо? Может, мне самой вызвать гвардейцев?
— Великий Создатель… Не могу в это поверить. Это невероятно.
Она скрестила руки.
— Что невероятно?
— То, что я действительно скучал по тебе, — как бы не веря собственным словам, произнес он.
— Да. Я знаю это.
— Никогда бы не подумал, что дойду до этого.
— Хочешь знать, почему ты скучал по мне? — спросила она.
— Ты можешь помолчать?
Тимов медленно обошла вокруг трона, не обращая внимания на его слова, а потом холодно произнесла:
— Потому что для твоего окружения ты — только император. Но ты не всегда был императором. Ты привык быть просто Лондо Моллари. Это лицо является естественным для тебя, и я уверена, что тебе, в некоторой степени, хочется вернуться к прежним дням. Вот почему ты так одинок…
Он бросил на нее косой взгляд.
— Кто сказал, что я одинок?
— Никто, — ответила она, пожав плечами. — Я просто догадалась, что…
— Не-е-ет, — он покачал пальцем, глядя на нее. — Теперь все ясно. Ты разговаривала с Сенной, ведь так?
— Сенна, — Тимов сосредоточенно нахмурилась. — Не могу припомнить никого с таким именем…
— Не пытайся меня обмануть, Тимов. Я настолько привык к таким попыткам, что могу заметить ложь в устах даже самого искусного лжеца на свете. Но ты — далеко не самая искусная лгунья, потому что имеешь дурную привычку всегда говорить то, что у тебя на уме. Полагаю, что если бы ты попыталась солгать, у тебя бы свело судорогой челюсти.
— Буду считать это комплиментом, — вздохнула она. — Да. Сенна разговаривала со мной.
— Я так и знал.
— Она беспокоится о тебе, Лондо. Одному небу известно, как мало вокруг тебя подобных людей. Другие беспокоит лишь то, как использовать тебя ради своих корыстных целей.
— Как ты об этом догадалась?
— Просто я знаю, как люди мыслят, Лондо. Знаю, что твое положение притягивает к тебе определенный тип людей, которые играют в определенные игры.
— А во что играешь ты, Тимов? — спросил он, ткнув в нее пальцем. — Разве я могу поверить в то, что ты пришла сюда лишь потому, что искренне беспокоилась за меня? Я верю в это так же, как и в твои заявления о том, что ты впервые услышала о Сенне.
— Мне плевать на то, что ты думаешь, Лондо. Я устала оттого, что ты держишь меня на расстоянии вытянутой руки. Как жене императора, мне полагается определенный общественный статус, власть, деньги. Но ты даже не пытался связаться со мной, пригласить сюда, присоединиться к твоему окружению, как положено жене императора.
— Тебе же это не нужно.
— Верно. Титула и земель рода Моллари мне вполне достаточно, да и положение у меня гораздо более высокое, нежели у бедняжки Даггер или у.
Мэриел…
— «Бедняжки» Даггер или Мэриел? — он засопел. — Ты хочешь сказать, что тебе, на самом деле, в чем-то, жаль их?
— Нет, я не стану оскорблять твой разум подобными заявлениями. Но я слышала, что они оказались в ужасном положении…
— И ты ничего не предприняла, чтобы помочь им, используя собственные средства?
— Нет, конечно, — фыркнула Тимов. — Я поступаю с ними так же, как они поступили бы со мной.
— На тебя, Тимов, как всегда, можно рассчитывать.
— Понимаю, ты хотел, чтобы это прозвучало саркастически, но ведь ты сам прекрасно знаешь, что всегда можешь на меня рассчитывать. Держу пари, что даже теперь, когда ты, по твоим же собственным словам, окружен всеми этими подпевалами, блюдолизами… и прочими подонками, тебе нужен кто-то, кто был бы откровенен с тобой, честно высказывал бы, что у нее на уме…
— Что «у нее» на уме, — грустно повторил Лондо.
— …и никогда бы тебя не предал. Ты сам сказал это, Лондо. Рядом со мной ты всегда знаешь, кто ты есть на самом деле.
— Но мое нынешнее положение в корне отличается от прошлого, Тимов. Теперь я — император. Ставки поднялись.
— Но не для меня. У Дурлы, Лиона и прочих твоих придворных есть резон попытаться убрать тебя, потому что они тогда могут попробовать сами захватить власть. Но, я, с другой стороны, обладаю лишь той властью, которую ты лично мне даешь. Если ты исчезнешь, исчезну и я. Поэтому для меня на кону стоит еще
