Вир наклонился вперед, переплел между собой пальцы, и тихо-тихо, будто боясь, что их могут подслушать, произнес:
— Дело в том, что эта женщина постоянно говорит о вас, неважно, остаемся ли мы наедине, или находимся в компании на Вавилоне 5. Она ни о ком, кроме вас, не говорит!
— А мне она говорит только о вас.
Вир взмахнул рукой, будто отметая его доводы.
— Притворство, и ничего больше. Она — очень нежное создание, эта леди Мэриел, и ей не свойственно часто упоминать ваше имя, когда вы неподалеку. Но ей все труднее сдерживаться. И вы, должно быть, это заметили.
Дурла поразмыслил над его словами и решил, что Вир прав. Она, действительно, стала иначе на него смотреть. Ее рука, касавшаяся его плеча, оставалась там несколько дольше, чем того требовали приличия. Определенно, она заигрывала с ним.
Он боялся надеяться…. не смел позволить себе…
— Но то, что она говорит мне, когда мы остаемся наедине… — Вир покачал головой. — Она откровенно демонстрирует свои чувства. Ясно, что она хочет вас, Дурла. Умирает от страсти. И, проклятие, я чертовски устал слушать все это. А что касается нашей личной жизни… — и он резко оборвал себя. — Как вы думаете, что я чувствую, когда она кричит: «О, да-да, Дурла, да!» в тот самый момент, когда мне меньше всего хочется услышать имя другого мужчины? Это действительно так, честное слово!
— Как… как это, должно быть, ужасно для вас. А сейчас признать это…
Но… — он покачал головой. — Я не понимаю. Если она так хочет быть со мной, то почему бы ей просто не… ну, я имею в виду, что она же не является вашей собственностью или марионеткой…
Вир с еще большим смущением посмотрел на него.
— Ну, если честно… в какой-то мере, является.
Дурла прищурился.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду то, — сказал Вир с глубоким вздохом, как будто готовясь открыть какую-то страшную тайну, — что леди Мэриел не… как бы это сказать… не обладает полной свободой воли.
Сначала Дурла не мог понять, о чем именно говорит Вир. Но потом до него дошло.
— Вы… шантажируете ее? — хрипло прошептал он.
Вир был ошеломлен.
— Шантажирую? Неужели вы считаете, что я способен шантажировать собственную любовницу просто ради того, чтобы она была со мной?
— Простите меня, посол. Я вовсе не хотел…
— Не стоит извиняться. Вы почти угадали.
Дурла не знал, что сказать. С одной стороны, это выглядело омерзительно.
С другой, он почти проникся уважением к Виру — но вот каким способом он это признал.
— Что вы, хм… как вы… словом…
— Чем я ее шантажирую? — он пожал плечами. — Вряд ли будет честно раскрыть это.
— Возможно. Но, все же, вряд ли шантаж с вашей стороны делает вам честь в любом случае.
— Вполне вероятно, — признал Вир. — Но, все-таки, мужчина, в которого эта женщина влюблена по уши, может делать с ней все, что угодно. Тем не менее…. она все-таки принесла мне определенную выгоду. Она создала обо мне хорошее впечатление.
— Хорошее впечатление? — но до него быстро дошло. — В глазах других на Вавилоне 5?
— Именно. Вам это известно, Дурла, ведь вы же видели ее. Мужчина, возле которого находится подобная женщина…. это просто поднимает его в глазах других мужчин. Но давайте будем откровенны, а? — и он подался вперед. — Посмотрите на меня. Я серьезно, взгляните. Разве я похож на мужчину, который привлек бы Мэриел? Да, у меня есть некоторые достоинства, но давайте посмотрим правде в лицо: я не в ее вкусе. Теперь-то вы понимаете, почему мне не хочется, чтобы эти мои слова покинули пределы этого кабинета?
— Конечно, конечно. Другим может показаться, что она остается с вами просто из страха перед тем, что вы можете выставить ее… в неприглядном свете. И все же… вы говорите, что желаете избавиться от нее несмотря ни на что. Что вы готовы «отдать» ее мне, как вы сами выразились, — он откинулся назад в кресле, сцепил пальцы. — Почему? Жизненный опыт подсказывает мне, посол, что люди редко делают что- либо по доброте душевной. Если же сказать конкретнее, все они чего-то добиваются. А что хотите вы?
Вир испустил долгий вздох. На мгновение маска лощеного дипломата свалилась с него, и истинные чувства чуть не вырвались наружу. Он сказал, не глядя на Дурлу:
— Верите или нет, министр, но я некогда был порядочным парнем. Мне и не снилось, что я смогу силой привязать к себе женщину. Мне… пришлось к кое-кому обратиться. К тому, кто мне больше нравится, — он бросил взгляд в сторону Дурлы. — Мне прежде доводилось видеть некоторые выступления министра Валлко. С некоторым запозданием я получал их видеозаписи на Вавилоне 5. И даже лично посетил одно этим утром. И он говорил о том, какой должна стать Прима Центавра, и какими должны быть мы. О том, ради чего нам стоит жить, и как мы должны стремиться к тому, чтобы стать теми, кем мы были раньше.
— Министр невероятно сильный оратор, — согласился Дурла. Он с гордостью выпятил вперед грудь. — Знаете, это я его нашел. Сделал его нашим духовным лидером.
— Да? Не удивлен, — и Вир медленно выдохнул. — В любом случае… я задумался над тем, о чем он говорил… насчет того, чтобы вновь стать теми, кем мы были раньше. И я ощутил своего рода… ностальгию, полагаю, что это верное слово. Ностальгию по тому мужскому характеру. Такой мужчина никогда в жизни не поступил бы так, как поступил я. Полагаю, что это звучит забавно.
— Нет, вовсе нет.
— Естественно, у меня возник вопрос, интересует ли вас она? — его брови изогнулись, выражая любопытство. — А?
Дурле пришлось собрать всю свою выдержку, чтобы не закричать: «Да! Да!
Сколько себя помню, я о ней мечтал! С тех пор, как меня стали возбуждать женщины, я хочу только ее!» Но вместо этого он, с выражением абсолютного спокойствия на лице, произнес:
— Она… довольно привлекательная. Можно даже сказать, весьма жизнерадостная. Признаюсь, в последнее время я уделял очень мало внимания женщинам. У меня и без них полно забот. Очень трудно совмещать дела сердечные с делами государственными…
— О, абсолютно… абсолютно с вами согласен. И все же… есть одно затруднение. Главное — понимание, полагаю, вам это известно. Я хочу поступить как лучше, но мне бы не хотелось, чтобы люди начали говорить, что я уступил вам Мэриел, чтобы подлизаться. Не буду говорить вам, как в этом случае буду выглядеть, — Дурла кивнул, и Вир продолжил дальше: — Я не хочу, чтобы они узнали, при каких обстоятельствах мне досталась Мэриел. А вам, с другой стороны, вовсе не захочется, чтобы все считали, что вам досталась женщина, которую отверг не только император, но и посол с Вавилона 5. Вряд ли это пойдет на пользу вашей репутации.
— Веские доводы.
Вир нетерпеливо наклонился вперед.
— Насколько сильно она вам нравится? Действительно ли вы хотите ее получить?
Дурла искоса посмотрел на него.
— А что, — медленно спросил он, — вы предлагаете?
Вир улыбнулся.
— Вы игрок? — спросил он.
— Если того требуют обстоятельства, — ответил Дурла. — Расскажите, что у вас на уме?
После бомбардировок на Приме Центавра стало проводиться систематическое искоренение всего, что имело отношение к людям, Земле или к Межзвездному Альянсу вообще. Некоторое время земляне и их разнообразные безделушки были весьма популярны на Приме Центавра, но с тех пор, как Земля стала смертельным врагом, Валлко начал агрессивно призывать вернуться к центаврианским корням.
Естественно, центавриане с радостью отказались от всего заимствованного.
Точнее, почти от всего. Было одно примечательное исключение, которому отводилось важное место в плане Вира.
