обычно, когда дело касается меня, я доверяю только тому, что чувствую и слышу сам.
Для меня музыка была моей жизнью, и музыканты, которых я знал и любил и у которых учился, были моей семьей. Моя кровная семья – это родители и кровные родственники. Но для меня ближе люди, связанные со мною одной профессией, – другие артисты, музыканты, поэты, художники, танцоры и писатели, – но только не критики. Многие люди, умирая, оставляют деньги своим родственникам: кузенам, тетям, сестрам и братьям. Я в это не верю. Мне кажется, если уж собираешься оставлять что-то, оставь это людям, которые помогли тебе в твоем деле. Если это кровные родственники, прекрасно, но если нет, я не верю в то, чтобы оставлять им деньги. Понимаешь, я подумываю о том, чтобы оставить деньги Диззи или Максу, или кому-то вроде них, или паре подружек, которые сильно мне помогли. Мне не хочется, чтобы отыскался какой-нибудь дальний кузен из Луизианы или откуда-нибудь еще, которого я в глаза не видал, и получил после моей смерти деньги только потому, что у нас с ним одна кровь. Чушь какая-то!
Я хотел бы поделиться с людьми, которые помогли мне в трудные времена, помогли мне в моем творчестве – а у меня в жизни было несколько плодотворных творческих периодов. Первый – с 1945 по 1949 год, начало. Потом, когда я слез с наркотиков, 1954—1960 годы были невероятно продуктивными в музыке. Период с 1964 по 1968 год тоже был неплохим, но я бы сказал, что тогда я подпитывал многие музыкальные идеи Тони, Уэйна и Херби. То же самое во время работы над «Bitches Brew» и «Live-Evil», тут была комбинация людей и идей – Джо Завинул, Пол Бакмастер и другие. Все, что я тогда сделал, – это собрал оркестр и написал несколько новых вещей. Но сейчас, как мне кажется, у меня лучший в жизни творческий период – я занимаюсь живописью, пишу музыку и играю лучше, чем когда-либо.
Мне не нравится упрекать кого-то именем Бога, и я не люблю, когда Его именем упрекают меня. Если бы у меня было религиозное предпочтение, мне кажется, я выбрал бы ислам, был бы мусульманином. Но я о нем ничего не знаю, да и вообще ни о какой официальной религии. Я никогда много не думал над этим, мне не нужна была религия в роли помочей. Мне лично многое не нравится в официальных религиях. Не очень- то они мне кажутся духовными, там опять все про деньги и власть, а мне это противно.
Но я верю в то, что можно быть одухотворенным человеком, и я верю в духов. Всегда в них верил.
Я верю, что мать с отцом навещают меня. Верю, что все мои знакомые музыканты, которые сейчас умерли, тоже навещают меня. Когда работаешь с великими музыкантами, они становятся частью тебя – Макс Роуч, Сонни Роллинз, Джон Колтрейн, Птица, Диз, Джек Де Джонетт, Филли Джо. Мне очень недостает тех, кто уже ушел от нас, особенно когда я становлюсь старше: Монк, Мингус, Фредди Уэбстер и Толстуха. Когда я вспоминаю своих умерших товарищей, я начинаю сходить с ума и поэтому стараюсь не думать о них. Но их духи – вокруг меня и во мне, так что они все здесь и передают мне свою духовность. Это трудно объяснить, но часть меня сегодня – это они. Все то, чему я от них научился, осталось во мне. Вообще, музыка – вещь одухотворенная и чувственная. И знаешь, я верю, что их музыка все равно где-то живет. Все то дерьмо, что мы вместе играли, должно быть где-нибудь в воздухе, ведь мы выдували все это в воздух – нашу волшебную, духовную музыку. Раньше мне снилось, что я вижу скрытые от мира вещи, какие-то другие вещества – как дым или тучи, и я складывал из них целые картины. Со мной и сейчас это бывает, когда я просыпаюсь утром и хочу увидеть мать или отца, или Трейна, или Гила, или Филли – кого угодно. Я просто говорю себе: «Хочу их видеть», и они появляются и разговаривают со мной. Иногда, когда я смотрю на себя в зеркало, я вижу в нем своего отца. Это стало происходить со дня его смерти, после того, как я прочитал его письмо. В духов я точно верю, но о смерти я не думаю: слишком много дел, чтобы из-за нее волноваться.
Мое желание играть и создавать музыку сейчас гораздо сильнее, чем когда я начинал. Гораздо интенсивнее. Как проклятие. Господи, я начинаю сходить с ума, вспоминая забытую музыкальную тему. Это какое-то наваждение – я ложусь в постель, думая только о музыке, и просыпаюсь с мыслями о ней. Она всегда со мной. И я страшно рад, что она не покинула меня. На меня действительно снизошла благодать.
Я ощущаю в себе огромную творческую силу, и с каждым днем она становится мощнее. Я регулярно занимаюсь физическими упражнениями, почти всегда ем здоровую пищу. Иногда на меня нападает слабость и я поддаюсь желанию попробовать блюда негритянской кухни – барбекю, жареные цыплята и мясо, знаешь, все то, что мне совершенно нельзя, – пирог из сладкого картофеля, зеленую патоку, свиные ножки, все такое. Но я не пью и не курю и навсегда покончил с наркотиками, кроме тех, которые мне из-за диабета прописывает врач. Мне хорошо, потому что никогда раньше я не чувствовал такого прилива творческих сил. Мне кажется, все самое лучшее у меня впереди. Как говорит Принц о бите, о создании музыки и о ритме: «Надо подняться на ступеньку выше, брат, подтянуть свою музыку на ступеньку выше, каждый день – еще на одну ступеньку. И потом еще на одну ступеньку вверх. И так всегда».
Примечания
1
В этом сериале у черного мальчика, который был представлен как недотепа, было прозвище Мука. – Здесь и далее примеч. пер. и ред.
2
В оригинале «Blue Devils», это идиоматическое сочетание означает «тоска, меланхолия», связано с понятием «блюз».
3
Джульярдская музыкальная школа – одна из лучших музыкальных школ США, существующая на средства Музыкального фонда Джуллиарда.
4
Большое Яблоко – так называют Нью-Йорк.
5
Отсюда его прозвище.
6
Искаженно произносили его фамилию.
7
Сразу и без помощи лекарств отказаться от приема наркотиков.
8
«Полижи п... у своей мамы» (англ.).
9
Амбушюр – способ складывания губ и языка для извлечения звуков при игре на духовых музыкальных инструментах
10
Оперная певица.
11
WASP – White Anglo-Saxon Protestant – белый англосаксонский протестант.
