– Да что вы знаете про моего отца?! – взорвалась Эсфирь. – Он мне вообще не отец! Исчез, когда я была еще младенцем!
Горячая волна начала заливать ей шею и уши.
– Это ваша мать его оставила, – влез с поправкой Марсден.
Его снисходительная улыбка прямо-таки напрашивалась на пощечину. От напряжения у Эсфири заболели руки, но она превозмогла себя и вместо этого стиснула спинку рядом стоявшего стула.
– Значит, имелись причины. Кем бы он ни был, моя жизнь прошла без него! Какое мне вообще дело до Сэмюеля Мейера!
Хенсон потянулся, чтобы успокоить ее, но Эсфирь оттолкнула его руку.
– Вы пролетели тысячи миль, чтобы с ним повидаться, – сказал Томас. – И совершенно случайно у него на чердаке оказался Ван Гог. И разумеется, это чистое совпадение, что Манфред Шток убивает вашего отца, а потом из кожи вон лезет, чтобы взорвать самолет, на котором вы летите… Знаете, я, к вашему сведению, работаю полицейским, а мы не верим в случайные совпадения. В нашем профессиональном мире их не бывает.
Она раздраженно плюхнулась на стул. Настала долгая пауза.
Затем Хенсон шагнул вперед и загородил Эсфирь спиной.
– Послушайте, мне не хочется мешать вашей приятной беседе, но я, кажется, уже объяснял, что дело выходит за рамки местной юрисдикции.
– А вот этого не надо, – сказал Томас. – У меня на руках убийство, инцидент с заложниками и даже дохлый пес в придачу.
– Террористический акт будет чуток поважнее, чем старая картина или тот, кто ее украл, – присовокупил Марсден.
– Скажите это шести миллионам мертвых евреев, – мрачно ответила Эсфирь.
Вновь наступила тяжелая пауза.
– А вам не кажется, – сказал Хенсон, – что решение одной загадки даст ответ на все остальные? Кто такой Шток? Что вы о нем знаете? Откуда вообще всплыло его имя?
Говоря это, он смотрел на Марсдена, хотя помнил, что именно Томас назвал Штока Манфредом. И неудивительно. Такого рода информация, скорее всего, поступила по каналам ФБР, а вовсе не из городского управления полиции. Кроме того, у Хенсона имелось больше рычагов воздействия именно на федералов.
Когда Марсден выпятил челюсть и, не говоря ни слова, нахально уперся взглядом в его лицо, Хенсон добавил:
– Вон тот телефон видите? Хотите поговорить с министром юстиции Соединенных Штатов? Могу организовать. Только потом не жалуйтесь, когда у вас будут проблемы.
Марсден зло прищурил глаз, но все же ответил:
– Манфред Шток – гражданин Чили. Его имя связано с несколькими тамошними корпорациями. Униформа для пиночетовского режима. Крупные скотоводы. Горнодобывающая промышленность. Судя по тем данным, что они нам предоставили, ему давно за восемьдесят.
– Да нет, тот был средних лет, – запротестовала Эсфирь. – Я бы дала ему где-то пятьдесят пять. Вы разве не слышали, что сказал грузчик?
Хенсон вскинул руки.
– Миранду держал в заложниках восьмидесятилетний старец?!
– Нет, но тот чилиец, который прошел через аэропорт Лос-Анджелеса за два дня до убийства Сэмюеля Мейера, имел документы на имя Манфреда Штока. Его приметы совпадают с описанием, полученным с паспортного контроля.
– Ив паспорте было сказано, что ему за восемьдесят?
– Нет, хотя именно так заявили чилийские власти, когда мы обратились к ним с запросом на Манфреда Штока.
– Получается, их двое? – спросила Эсфирь.
– Опять нет, – ответил Марсден. – Он, должно быть, подделал паспорт на имя Штока. Или же чилийцы ошиблись. К ним еще в девятнадцатом веке пожаловала масса иммигрантов из Германии. Немецкие имена – обычное дело. Как бы то ни было, мы точно знаем, что наш мальчуган вчера взял напрокат «бьюик» в аэропорту Мидуэй.
– Если он еще здесь, мы его найдем, – сказал Томас.
– А чилийцы не упоминали, что настоящий Манфред Шток был когда-то полковником? – спросила Эсфирь.
– Во всяком случае, не в их армии. Даже никаких почетных званий не имел, – сказал Марсден.
– Мейер называл его «штандартенфюрер Шток», – возразила Эсфирь. – Я абсолютно уверена. А потом убийца сказал, что он никакой не штандартенфюрер. Мог ли Мейер принять пятидесятипятилетнего Манфреда Штока за более старого? За того, с кем он был знаком раньше?
– За отца или дядю? Может быть, – сказал Хенсон. – Или убийца вообще не имел к ним отношения, а Мейер просто перепутал. Что-то всплыло со времен войны, какое-то похожее воспоминание.
– Мы с вами забываем, что некий Манфред Шток проник-таки на территорию США, – сказала Эсфирь. – Не слишком ли много совпадений, пусть даже с военными воспоминаниями?
– Я не верю в совпадения, – тут же вставил Томас. Марсден сложил руки на груди.
