Но та жизнь давно осталась в прошлом. Она закончилась раз и навсегда в тот миг, когда дом прибрали к рукам эсэсовцы.
– Вон там у них сад, – сообщила Эсфирь, показывая пальцем на дальний конец газона, где просматривалась кирпичная стена.
– Деревья окна загораживают, – посетовал Хенсон.
– Если смотреть отсюда…
Петли ажурной дверцы оказались приржавевшими и скрипучими. Выбравшись на газон, Эсфирь с Хенсоном начали перебежками двигаться вдоль дорожки, прячась за деревьями и пьедесталами и опасливо озираясь по сторонам. Но нет, ничего подозрительного не видно и не слышно. Время словно растянулось и замедлилось, пока наконец партнеры не прильнули к кирпичной стене.
– А теперь? – спросил Хенсон. – Ту дверь попробуем?
И действительно, через десяток метров в стене находилась тяжелая дверь, обитая железными полосами и крупными гвоздями.
– Я бы сказала, что лучше сигануть поверху.
Хенсон задрал голову. Метра два с половиной, а то и побольше.
– Сумеем?
– Должны. Уж очень не хочется нарываться на приключения за той дверью. А вдруг нас там ждут?
Хенсон бодро кивнул, сплел пальцы в стремя и чуть присел на полусогнутых ногах, готовый подбросить Эсфирь до гребня стены.
– Ого! Не забыл еще уроки бойскаутского лагеря? – насмешливо спросила девушка.
Он недоуменно заморгал, потом явно решил обидеться.
– Ну ничего, ничего, – поспешила она успокоить Хенсона. – Так тоже годится.
Поставив свою заляпанную кроссовку ему в ладони, она подпрыгнула, чтобы мельком взглянуть, что творится на той стороне. Соскочив вниз, Эсфирь сообщила: порядок. Затем повторила упражнение, уцепилась за гребень, составленный из щербатых кирпичей, и подтянулась. Перебросив ноги, она развернулась на животе головой к карнизу и опустила руки.
– Давай.
Ее пальцы сжали запястья Хенсона не хуже стальных клещей, выдергивающих железку из груды металлолома. Рывок – и Хенсон сам оказался лежащим на животе на кирпичном гребне. Эсфирь между тем уже спрыгнула вниз и озиралась, держа пистолет на изготовку. Хенсон перебросил ноги и приземлился, перекатившись.
Девушка оглянулась, все ли с ним в порядке. Он молча кивнул.
Итак, они оказались за стеной, но впереди еще ждала обвитая плющом решетка. Пять деревянных секций, возле каждой по цветочной урне на постаменте. Эсфирь поняла, что за решеткой находится сад с оранжереей. С этой стороны особняка входов не имелось, только лишь ранее виденная дверь, обитая железом и выходившая на газон. Партнеры попали практически в слепую кишку, образованную стеной и домом. К тому же не ясно, видел ли их кто-то из оранжереи или верхних окон. Быстрыми перебежками они скользнули вдоль решетки и добрались до калитки, ведущей в сад.
Эсфирь на миг заглянула туда и тут же отдернула голову. Миссис Турн сидела в своем инвалидном кресле, спиной к ним. Она будто смотрела вдаль, за розовые кусты и луг, откуда поднимался черный дымный столб. Горящий «ситроен». Девушка медленно кивнула, и Хенсон приподнял простенький крючок. Калитка скрипнула. Они переглянулись, вышли на открытое место и направились к старушке.
Она ничем не показала, что заметила присутствие чужаков. Бледные, подслеповатые глаза недвижно смотрели на столб дыма.
– Mevrouw Турн, – мягко сказала Эсфирь.
– Hij brandt, – пробормотала та.
– Пардон? – Эсфирь перешла на французский, осторожно касаясь локтя старушки.
Миссис Турн вся тряслась от напряжения, пытаясь встать. Хенсон вопросительно посмотрел на девушку.
Миссис Турн повернула голову к Эсфири. В ее взгляде читался ужас, тот самый ужас, который возникал и в глазах Розы Горен, когда разрозненные обрывки прошлого вдруг проявлялись в ее сознании.
– Hij brandt, – повторила она, мелко дрожа.
– Мне кажется, это значит «он горит», – пояснила Эсфирь, не сводя немигающего взгляда с лица миссис Турн.
Она передала Хенсону пистолет и бережно взяла руки старушки в свои ладони.
– Asseyez-vous, madame. Calmez. Tout c'est bien. Asseyez-vous[19] .
Миссис Турн кивнула и последовала совету. Опустила глаза, затем вдруг вскинула их вверх, будто припомнив пожар, и повернула голову в ту сторону.
– Manfred brandt. Meyer brandt.
– Мейер? – переспросил Хенсон. – Мейербер?
– Манфред горит. Мейер горит, – перевела девушка с голландского.
Из-за спины раздался хруст, и Хенсон обернулся. В их сторону торопилась домработница.
