Ричард делал все как надо. Он весь день делал все как надо. Зверь был обездвижен почти пять часов назад, вот-вот должен очнуться, так что Ричарду следовало поторапливаться. Один раз носорог уже пытался встать — натужно дыша, сверкая глазами, он сражался с веревками и мотал головой, но все навалились на него и прижали к земле, и он опять уснул. Ричард уже вырезал метки, и носорог лежал подле ограды с окровавленными ушами, со связанными ногами, и пятеро рабочих примостились на нем: один стоял на могучей шее носорога, держась за ограду, двое уселись на хребте, один сидел на плечах и один на бедрах, и Ричард готовился впрыснуть налорфин. Он достал из аптечки пузырек, отнес к ограде и протянул вверх, где ее принял следопыт, затем с маху вонзил иглу в толстую кожу. Зверь дернул ушами и снова уснул, издав стон. Ричард соединил стеклянный цилиндр с иглой. Сказал на чилапалапа:
— Освободите узлы. Не развязывайте совсем, только ослабьте их так, чтобы быстро развязать после укола.
Один из рабочих ослабил узлы. Ричард следил за ним, наклонившись над шприцем, вонзенным в ляжку зверя. Мы не сводили с него глаз. Грэм Холл стоял на поперечине как раз над Ричардом, вне пределов досягаемости заточенного в соседнем стойле носорога.
Полминуты ушло на то, чтобы ослабить узлы, затем Ричард нажал поршень, впрыскивая налорфин. Рабочие по-прежнему прижимали зверя к земле. Ричард открыл рот, чтобы дать команду развязать веревки, но тут Томпсон крикнул:
— Пенициллин впрыснул?
— Нет! — ответил молодой Ричард, потрясенный собственной забывчивостью.
— Тогда впрыскивай, да поживей.
За весь день это был единственный промах, допущенный Ричардом.
— Затяни узлы! — крикнул Ричард рабочему и подбежал к ограде за аптечкой.
Следопыт подал ему сверху ящичек. Ричард схватил другой шприц и пузырек с пенициллином, поднял их на свет и наполнил шприц. Мы внимательно следили за его действиями. Он захлопнул крышку аптечки и вернул ее следопыту. Затем подбежал к носорогу. Зверь по-прежнему крепко спал.
Ричард вонзил иглу в круп зверя. Пятеро рабочих всем своим весом прижимали носорога к земле, и он даже не дернулся. Он крепко спал. Ричард соединил стеклянный цилиндр с иглой, нажал на поршень, поршень пополз вниз, и носорог дернулся, просыпаясь.
Он очнулся мгновенно и дернул могучей шеей, взмахнул головой и рогом, и небрежно затянутые узлы не выдержали, и огромные ноги вырвались на свободу, и Томпсон закричал:
— Берегись!
Огромный носорог забился с обезумевшими глазами, размахивая страшным рогом, и рабочий, стоявший на шее зверя, с ловкостью обезьяны прыжком вскочил на верх ограды, и остальные рассыпались по стойлу, взбивая ногами пыль, и Ричард выдернул наполовину опорожненный шприц; в тот же миг разъяренный носорог вскочил на ноги, высматривая воспаленными глазами, кого бы казнить, и кандидатов было предостаточно: рассыпавшиеся по стойлу рабочие и Ричард, который отпрянул назад, сжимая в руке шприц. Свирепый зверь ростом с человека и весом в тонну рывком развернулся для атаки, и Томпсон заорал: «Уносите ноги!» — и рабочие заметались во все стороны, и Ричард прыгнул к ограде. Длинноногий, растерянный — одна рука сжимает шприц, другая вытянута вперед, — он подпрыгнул, уперся ногой в поперечину и стал подтягиваться, продолжая держать шприц, и тут зверь ударил его.
Носорог вскинул вверх могучую голову и рог — семидесятитрехсантиметровый острый рог, венчающий тысячекилограммовую тушу, — целя в поясницу Ричарда, но Ричард как раз в этот миг согнулся, подтягиваясь, и смертоносный рог чудом прошел мимо его рубашки, однако зверь сейчас же снова взмахнул рогом и пропорол болтающуюся ногу Ричарда. Острый длинный рог, направляемый толстенной шеей, вонзился сзади в икру и вышел около большеберцовой кости, и пораженный ужасом Ричард повис на ограде, все так же сжимая шприц в кулаке, и носорогу ничего не стоило сдернуть его, вскинуть голову, сбросить Ричарда на землю и одним махом прикончить его и перебросить через загон мертвое тело с распоротым животом. Миг — и зверь сорвет Ричарда с ограды, но Томпсон крикнул: «Хватай его!» — и Грэм Холл, перегнувшись через край, схватил Ричарда за рубашку и потянул, и зверь выдернул рог из ноги Ричарда и ударил снова. Он целил в ногу, но Холл дернул Ричарда вверх за рубашку, меж тем как носорожиха в стойле со стороны Холла яростно атаковала жерди, и все кричали, и носорог достал свисающую ступню Ричарда. Острый рог только задел подошву, но задел похлеще любой кувалды, размозжив ткани, и сосуды, и мышцы, а носорог уже замахнулся своей громадной головой для решающего удара, но Холл успел втащить Ричарда на поперечину — окровавленного, потрясенного, с огромной дырой в ноге, с треклятым шприцем в руке, и все кричали, и зверь развернулся, высматривая другую жертву, и увидел перед собой двух рабочих, которые застыли на месте, словно окаменев.
Зверь рывком развернулся, и Томпсон заорал: «Уносите ноги!», — и один из рабочих продолжал стоять, скованный ужасом, таращась на носорога, от которого его отделяло чуть больше метра. «Уносите ноги!» — и второй рабочий тоже стоял как вкопанный, парализованный страхом, и на какую-то долю секунды зверь остановился, готовясь распотрошить первого рабочего, замершего в каком-то метре от него, выпустить ему кишки и размазать по всему стойлу. «Уносите ноги!» — и второй рабочий пришел в себя и сорвался с места, и зверь рывком отвернулся от первого рабочего и пошел в атаку на второго. Тот промчался через весь отсек, преследуемый топочущим зверем с опущенным для удара рогом, и первый рабочий тоже очнулся и сорвался с места и, потеряв голову от испуга, бросился в ту же сторону, что и атакующий носорог, бежал рядом со зверем и вдруг упал со всего роста, не помня себя от страха, растянулся в пыли возле грохочущих копыт, лихорадочно вскочил в облаке пыли, и второй рабочий прыгнул на ограду, и кто-то подхватил его, и носорог вонзил свой рог в жерди в пятнадцати сантиметрах от его болтающихся ног, потом развернулся, высматривая первого. Тот уже карабкался вверх в противоположном углу, и носорог с грохотом пошел в атаку, но было поздно.
И все, о чем здесь рассказано, длилось не больше восьми секунд.
Ричард прыгал вдоль поперечины на одной ноге, цепляясь за верх ограды и не расставаясь со шприцем, и Холл переступал рядом с ним по своей поперечине, не выпуская ворота его рубашки, и во всех четырех отсеках распаленные запахом крови носороги фыркали, топали и бодали жерди, и стоял невообразимый шум. Я соскочил с ограды на землю, и Томпсон тоже соскочил. Я побежал вокруг ограды к Ричарду и Холлу, и Томпсон прыгал на одной ноге за мной, крича, чтобы подали аптечку. Обогнув ограду, я увидел, как Ричард перебрасывает через верх распоротую ногу, готовясь соскочить вниз, мертвенно- бледный, с искаженным от боли лицом, и он крикнул поспевавшему за мной на одной ноге Томпсону: «Все, отстрелялся!» — и соскочил на землю. Он приземлился на здоровую ногу, и я подставил ему плечо, и он повис на мне, прыгая на здоровой ноге.
— Все, отстрелялся…
— Ложись!
Он упал на спину — с бледным, искаженным от боли лицом, и нога его была пропорота насквозь, волосатая кожа, мягкие ткани, кровь, кость обозначили кривую зияющую рану длиной сантиметров в десять. Он заставил себя сесть, чтобы взглянуть на рану, и снова откинулся на спину, ужаснувшись.
— В первый же раз…
— Аптечку! — рявкнул Томпсон.
— Все, отстрелялся!
Подбежал с аптечкой Бен.
— Погонишь меня пинками до самого Солсбери?
Он кривился и кусал себе пальцы с безумным взглядом.
— Я впрысну тебе морфий.
— Что, не стрелять мне больше?
Томпсон отломил кончик ампулы, я сжал ногу Ричарда, и Томпсон вонзил ему иглу в бедро и впрыснул морфий. Ричард дернулся и схватился за бедро.
— Ведите его к палаткам.
Я помог ему опереться на локоть, Холл зашел с другой стороны, и мы забросили руки Ричарда себе за шею. Кровь из желтеющей жировой тканью раны текла ручьем на его ботинок. Уцепившись за нас, кривясь от боли, хватая воздух ртом, он на одной ноге запрыгал к палаткам.
Томпсон торопливо прыгал туда же впереди нас. Когда мы добрались до палаток, он уже наполнял
