— Может быть, нет. Если вы не предпримите попытки защищаться.
— Защищать себя или Стивена? — спросила она.
— В основном себя. Стивен сейчас не в таком состоянии, чтобы на него можно было бы как-то воздействовать.
— Как он?
Его глаза задумчиво сузились, словно он не слышал вопроса.
— Хорошо, вот и все обсудили. Я собираюсь воздействовать на него седативными средствами еще день или два, пока не пройдет боль. Его показатели жизненно важных функций вполне нормальные. Но не исключено, что он проснется сумасшедшим маленьким мальчиком.
— Нет, испуганным мальчиком, вы хотите сказать, — поправила Рейн, в голосе ее чувствовалась дрожь, которую она быстро подавила. — Объясните мне его повреждения.
Кайл посмотрел на нее, нахмурившись, как бы оценивая ее способность разбираться в деталях, затем успокоился.
— Среди мелких повреждений треснутое ребро, легкое сотрясение… много синяков. Довольно уродливая ссадина на левой щеке, которая выглядит хуже, чем она есть на самом деле.
Рейн молчаливо кивнула, вспомнив свежий порез на маленьком личике Стивена и понимая, что он, вероятно, со временем превратится в некрасивый шрам. Внимательно наблюдая за ней, Кайл продолжал:
— Сломанная бедренная кость левой ноги — наша основная забота. Неровные края кости вызвали разрыв кровеносных сосудов, который мы должны восстановить хирургическим путем. Перелом обильный, и это очень осложняет дело. Если хотите, я покажу вам рентгеновские снимки.
— Пожалуйста, — попросила Рейн, глотая слюну в пересохшем горле.
Кивнув, Кайл посмотрел кипу коричневых конвертов и выбрал нужный. Рейн смотрела, как он прикреплял негативы к стенду, а затем осветил их, включив вмонтированные в него лампы.
— Вы должны подойти ко мне, — сказал он во время подготовки, и Рейн зашла за угол его стола.
— Видите, как близко перелом подходит к тазобедренному суставу? — Он осторожно показал место перелома карандашом, стараясь не касаться поверхности пленки. — Это само по себе создает проблемы. Если кость не сядет хорошо при вытяжении, придется вставить стальной штырь. Штырь стабилизирует кости, пока они не срастутся.
— Вы думаете, это будет необходимо? — спросила она, боясь всего, что продлило бы пребывание Стивена в больнице. Через минуту она уже думала, куда же денется ребенок, когда поправится.
— Надеюсь, что вытяжки будет достаточно, — проговорил Кайл.
— Зачем делать вытяжку сейчас? Почему не наложить шину?
— Потому что мышца в районе перелома повреждена… Ей надо сокращаться, а это приводит к суперпозиции концов костей, вот как здесь… — Он положил оба указательных пальни один на другой, затем стал раздвигать их, пока они не коснулись кончиками. — Вот то, чего мы хотим — чтобы концы костей были вместе. Вытяжка — это средство. Груз в системе вытяжение обеспечивает давление для правильного растягивания конечности в нужное положение и сохранения ее в этом положении.
Он дотянулся до нижней полки стеллажа, при этом его рука коснулась ее бедра, и вынул толстый медицинский журнал. Он был заложен в середине кусочком бумаги.
— Я нашел один рисунок. И хочу, чтобы вы увидели на нем систему, которую я использую, прежде чем вы увидите ее на Стивене. Это вытяжка Брайана, — объяснял он, держа журнал так, чтобы Рейн было удобнее видеть. Это было изображение маленького ребенка, обе ноги которого были прикреплены эластичными бинтами к треугольным металлическим рамам, к которым был привязан прочный шнур. Тот, в свою очередь, был пропущен через шкив, укрепленный над кроватью ребенка, а затем свисал почти до пола и был натянут привязанными на его конце гирьками.
— Это больно? — спросила она. Голос ее был спокоен, но в глазах притаилась тревога.
— Нет, — заверил ее Кайл. — Только резкое движение может причинить боль. Вот почему маленького ребенка с таким повреждением, как у Стивена, обычно держат в корсете-ограничителе движений и вот почему обе его ноги подвешены. Любое перемещение тела мешает ровному давлению гирек и может помешать лечению перелома.
— Понимаю.
Кайл закрыл журнал и положил его на стол. Они обменялись взглядами обоюдного понимания согласия. Она убедилась, что Кайл не сию минуту принял решение допустить ее к Стивену, он хотел, чтобы она хорошо подготовилась к свиданию с мальчиком.
— Как врач, я дал вам самое честное и короткое объяснение травмы больного, которое только можно дать непосвященному человеку.
Она не могла не уловить вызова в его голосе и ответила тем же:
— А я-то думала, вы испытываете мои нервы.
— Вы не простили себе вчерашней ночи, не так ли?
Это замечание показалось Рейн настолько неожиданным, что она лишь посмотрела на него с плохо скрытым замешательством.
— Хотите, чтобы я вас успокоил? — продолжал он сухо, стараясь взять ее за руку.
Когда ему удалось это, он довольно легко повернул ее к себе, чтобы она могла прямо смотреть ему в глаза. Она поразилась, что переход от профессиональной темы к интимной произошел столь быстро, и внутри у нее что-то растаяло
— Кайл, — она нахмурилась, облокотившись на край стола, — давайте не будем анализировать. — Его ответное выражение лица оказалось покорным и настолько обезоружило ее, что она позволила ему сжать ее пальцы. — Я должна поблагодарить вас за то, что вы делаете для Стивена и еще за то, что доверяете мне видеться с ним.
— Фактически доверие условное. Но требуется компенсация. — Рейн немного отпрянула назад, и Кайл не потянулся за ней. — Леди, вам нельзя быть одной. И прочь личные чувства. Мы прежде всего обязаны думать о благе больного.
Она тяжело вздохнула, полагая, что Кайл Бенедикт как авторитет будет для нее слишком сильным противником.
— Вы не скрываете своего неодобрения по поводу моих намерений?
— Вы чертовски правы. — Он сжал ее пальни сильнее, его лицо выражало решимость. — Смотрите на Стивена реально, Рейн. Он через несколько недель уже забудет про «тетю», которая к нему приходила. Его ждет новая жизнь…
Через несколько минут, после того как они вышли, стало очевидным, что Кайл вовсе не ведет ее в педиатрическое отделение. Сравнивая синие линии, начертанные на полу вдоль коридора, по которому они шли, с табличками, висящими на дверях кабинетов, Рейн еще больше укрепилась в своих подозрениях. Сжав зубы, она дернула его за рукав.
— Куда мы идем? Мы не остановились у лифта, а я знаю, что педиатрия находится на четвертом этаже.
— Мы ненадолго зайдем в отделение рентгеноскопии.
— Зачем?
Он ласково посмотрел на нее.
— Одно незаконченное дело.
— Кайл, не надо! — Рейн направилась к лифту, вызвав громкой репликой небольшое замешательство среди столпившихся в коридоре. Вокруг них начали собираться люди, поэтому Кайл схватил ее за руку и решительно притянул к себе.
— Я вас прошу, — сказал он мягко, видимо учитывая, что проходящая санитарка посмотрела на них через плечо, — Рейн, послушайте меня. Вчера вечером я хотел настоять на рентгене ваших собственных травм, но вы слишком вздорно настроены, чтобы согласиться, а я слишком устал, чтобы спорить с вами. Хоть я и не думаю, что есть что-то серьезное, но последствия от травмы, даже незначительные, могут проявляться позже. Понимаете? Черт побери, любое повреждение головы всегда таит много неясности и может оказаться бомбой замедленного действия
— Кайл, со мной все в порядке, — возразила Рейн. Сама мысль, что ей предстоит отдаться
