— В тот день, когда я приезжал, он набрал такую бутылку, что можно было как следует отметить победу в гладиаторском бою.
Елена задумалась над этим.
— Может, ему просто нравится, чтобы вино стояло на столе для рабов, которые ему прислуживают?
— Возможно! — Никто из нас этому не верил. Поскольку флирт исключался, пора было поговорить о деле.
— Если ты уже побывала в Ноле и успела вернуться, то у тебя был насыщенный день. Что же такого срочного?
Она сверкнула усталой подавленной улыбкой.
— Фалько, я должна извиниться перед тобой.
— Надеюсь, что смогу это пережить. Что ты натворила?
— Я сказала тебе, что Ауфидий Крисп никогда не был на вилле. А потом, как только ты ушел, приехал этот человек, который выводит меня из себя.
Я с подавленным видом ковырялся в зубах ногтем большого пальца.
— На карете с красивыми золотыми вилами сверху и рабами в одеждах шафранового цвета?
— Ты встретил его!
— Это не твоя вина. — Теперь Елена должна была знать, что если я сердился, то ей стоило всего лишь посмотреть на меня тем серьезным извиняющимся взглядом. Сейчас я не сердился, но она все равно знала, судя по выражению ее лица, которое коварно действовало на меня. — Расскажи мне об этом.
— Казалось, он приехал из сострадания. Мне сказали, что он хотел поговорить с Марцеллом о его сыне.
— По предварительной договоренности?
— Похоже на то. Я думаю, мой свекор поспешил пообедать со мной, чтобы они смогли потом поговорить наедине, когда приехал Крисп. — Скромная женщина не должна вмешиваться в мужские дела; Елена была откровенно зла. — Они и взяли бутылку, — подтвердила она. — Ты никогда ничего не пропускаешь!
Я улыбнулся, наслаждаясь лестью. Я также наслаждался ее незаметным взглядом, позволяя Елене манипулировать мной, — а потом ее быстрым, сладким, искренним смехом, когда она заметила, что я все понял.
— Полагаю, старик Марцелл не сказал тебе, что они обсуждали?
— Нет. Я старалась не показывать интереса. Он закончил их разговор словами о том, что Крисп был очень мил… Спроси меня, зачем я ездила в Нолу с Марцеллом.
Я наклонился ближе, положив подбородок на руки, и покорно спросил:
— Елена Юстина, зачем ты ездила в Нолу?
— Чтобы купить тебе ведро, Фалько, — а ты даже ни разу не взглянул на него!
XL
Это было очень милое ведерко — красивой формы, хорошего объема, бронза сверкала, как солнце на озере Вольсинии, все заклепки спрятаны, и оно имело круглую рельефную ручку, чтобы было удобно держать.
— Превосходно. Сколько я должен?
— Ты мог бы заплатить гораздо больше за гораздо меньшее ведро… — Она назвала сумму, и я расплатился, довольный покупкой, которую Елена мне привезла.
— Очень мало людей способны купить хорошее ведро. Я же говорил Ларию, что могу на тебя положиться.
— Кстати, о нем… — Она засунула руку под столу, которую хранила в ведре, пока было тепло. — Я купила это, чтобы помочь тебе его развеселить. — Это была миниатюрная статуэтка оленя, тоже из бронзы, достаточно маленькая, что могла уместиться на моей ладони, и очень красивая. Я передавал свое восхищение правильными звуками, но Елена Юстина могла заметить неискренность на расстоянии стадия. — Чтонибудь не так? Ты обиделся?
— Ревную, — признался я.
— Дурак! — Смеясь, она снова опустила руку. — Твоя мама попросила меня поискать это для тебя. — И Елена передала мне сверток около шести дюймов длиной, тяжелый, обернутый тканью.
Это был набор ложек. Десять штук. Бронзовые. Я поставил одну на палец, чтобы проверить баланс: прекрасно. Они имели приятную яйцевидную форму, слегка вытянутую в длину. Шестиугольные ручки были прямыми, потом загибались книзу и переходили к углублению ложки в крепление в виде крысиного хвостика; в соединении у них находились рельефные бутоны, продолженные подходящим украшением…
— Ну, холодная овсяная каша в них обязательно станет вкуснее!
— Когда будешь мыть, вытирай ложки полотенцем, тогда на них не останется пятен. Тебе нравится?
Они были потрясающими. Я сказал об этом Елене. Сколько бы они ни стоили, это наверняка больше, чем могла позволить себе моя мама; я снова полез за своими сбережениями, испытывая острую боль в области кошелька, но девушка тихо сказала:
— Это мой подарок.
Так на нее похоже. Ни у кого в семье Дидиев никогда не было целого набора одинаковых ложек. Меня переполняли чувства.
— Елена…
— Просто наслаждайся своей кашей.
Она пальцами играла с чашей для омовения рук. Я поднял ее свободную руку — левую — и поцеловал ладонь, потом положил руку обратно. У нее на запястье висел фаянсовый браслет из бусинок, каждая в форме веретена. Больше ничего. Никаких серебряных колец.
Вот и все.
Я нежно держал свои десять ложек, хотя чувствовал себя игрушкой знатной женщины, от которой откупились. Я не пытался контролировать выражение своего лица. А надо было. Потому что когда я сидел в обиженном молчании, дочь сенатора обернулась, чтобы посмотреть на меня. И она тут же поняла, как я расценил причину ее подарка.
Я совершил ошибку.
Один из таких моментов. Две секунды, чтобы разрушить целые отношения.
Одно глупое, неправильное выражение лица, которое разбивает твою жизнь.
XLI
В течение следующих нескольких минут я наблюдал, как передо мной закрылось множество дверей.
— У меня две новости, Фалько. — Спокойный тон Елены подтвердил, что ее желание помогать мне превратилось в неприятный долг перед обществом. — Вопервых, мой свекор ездил в Нолу, потому что Ауфидий Крисп пригласил его в качестве личного гостя на соревнования. — У девушки был такой вид, словно она только что потратила час на маникюр для важного званого ужина, а потом сломала ноготь об дверную задвижку, выходя из дома. — Крисп везде был хозяином; он оплатил соревнования.
— Хорошее представление? — осторожно спросил я. Уже не первый раз я обидел друга — или женщину, — но обычно я старался свести к минимуму вред, который это причиняло мне самому.
— Атлеты, гонки на колесницах, тридцать пар гладиаторов, бой быков…
— Значит, у меня есть надежда отыскать Криспа в Ноле?
