Когда открылась дверь и вошла Элизабет, Маркус быстро обернулся.
– Подойди, – приказал он, понимая, что между ними существуют некоторые препятствия, которые ему хотелось поскорее удалить.
– Нет. – В ее голосе прозвучали стальные нотки.
– Нет?
Он выгнул бровь, но вдруг и сам, взглянув в зеркало, висевшее за спиной Элизабет, поразился силе желания, отражавшегося на лице.
– Маркус, сегодня я не останусь. Я пришла лишь для того, чтобы сказать, что наша связь окончена.
Маркус замер.
– Почему? – Это было все, что он смог выговорить.
– Нам незачем продолжать.
– А как же наша страсть?
Элизабет равнодушно пожала плечами:
– Она постепенно утихнет.
– Так останься моей любовницей хотя бы до тех пор.
Элизабет покачала головой:
– Ты мне больше не нужен.
– Скажи ты что-нибудь другое, может быть, я и поверил бы. Но то, что ты говоришь, – явная ложь.
– Нет. – Элизабет отвернулась.
– Что ж, как пожелаешь. – Его рука потянулась за пальто на вешалке у зеркала. – Ты будешь тосковать по мне. Когда это случится – приходи: возможно, я еще смогу доставить тебе удовольствие.
Элизабет вздрогнула, но не издала ни звука, и Маркус, вздохнув, вышел, хлопнув дверью, про себя негодуя на этот новый и весьма нежелательный поворот событий.
По дороге его мысли кружились вокруг Элизабет. Обнаружив, что она находится на балконе с Сент- Джоном, он чуть было не бросился на негодяя. И вот теперь… Теперь его ждало сплошное разочарование.
Проклятие! Неужели ее невозможно смутить? Маркус знал, что в душе Элизабет все бурлит, но добраться до этой души у него не было никакой возможности, и он бродил по улицам Лондона, пока она спокойно спала, страдая и виня в этом только себя.
Теперь Элизабет решила уйти, но почему, вот загадка. Всего несколько часов назад она была горячей и страстной, тело ее изгибалось под ним, бедра раздвигались навстречу его члену. Маркус до сих пор слышал, как Элизабет произносит его имя, ощущал, как она впивается ногтями в его спину. Она горела от страсти, словно в огне, и, проведя с ней неделю, Маркус мог поклясться в том, что близость ощущал не только он. Меньше всего ему хотелось сейчас верить, что это была ошибка.
Ощущая ночную прохладу, Маркус заставил себя отвлечься от мыслей об Элизабет и огляделся. Он находился перед Честерфилд-Холлом: сам того не осознавая, он вернулся, движимый той частью своей натуры, которая требовала ответа на все заданные себе вопросы.
Остановившись перед погрузившимся в темноту домом, Маркус огляделся и заметил лошадей охранников, привязанных неподалеку, но осталась ли дверь незапертой, он не знал.
Спешившись, Маркус прикоснулся к дверной ручке и, легко повернув ее, вдохнул тонкий колдовской аромат Элизабет. Затем он медленно закрыл дверь и, решив на всякий случай обойти дом, стал вспоминать мгновения, проведенные вместе.
Внезапно Маркус остановился и прислушался. Нет, он не ошибся – это были приглушенные рыдания.
Снова подойдя к двери, Маркус осторожно открыл ее и вошел внутрь…
Элизабет, сидя перед камином, раскачивалась из стороны в сторону, и Маркус замер. Она права – настало время расстаться; глупо было настаивать на новом начале интрижки. Они не созданы для того, чтобы быть любовниками, а значит, продолжать связь – все равно что еще и еще длить мучения.
– Элизабет!
Она открыла глаза, быстро вытерла щеки, и Маркус увидел женщину, которую Элизабет так тщательно скрывала, – хрупкую и очень одинокую. Ему захотелось подойти и дать утешение, в котором она столь нуждалась, но Маркус слишком хорошо ее знал. Ей надо было бы подойти самой. Попытка с его стороны только обратила бы Элизабет в бегство, а этого он уж точно не хотел.
Молча раздевшись, Маркус отбросил покрывало и, скользнув в постель, стал ждать. Между тем Элизабет собрала его одежду и аккуратно сложила ее, как делала это каждую ночь. Она не торопилась, и Маркус ее понимал.
Потом Элизабет подошла и повернулась к нему спиной. Маркус молча расстегнул ее платье, а потом подвинулся, давая Элизабет возможность лечь рядом, чтобы спать в его объятиях.
Прижавшись щекой к его груди, Элизабет с трудом произнесла:
– Это должно закончиться.
Маркус погладил ее спину легкими нежными движениями.
– Я знаю.
И это действительно был конец.
