Он ухмыльнулся.
— Вероятно, нам стоит над этим поработать.
— Поработать над идеей того, как я выполняю тяжелую работу? Я так не думаю, — сказала она, дернувшись в попытке отойти.
Он поднял руку, позволив ей передвинуться на локтях. Это движение позволило ему оказаться там, где он и хотел быть, его лицо было на уровне ее очаровательного, крошечного пупка.
Он опустился, снова поймав ее, и лизнул теплую кожу.
— Эй! Так нечестно, — сказала она, все еще смеясь.
— Не двигайся, — прошептал он, потом скользнул еще ниже по кровати, пока не уставился на интригующий треугольник рыже-золотых кудряшек.
— Конлан? Что ты…
Ее голос оборвался вздохом, когда он передвинул руку, и одним пальцем прошелся по кудряшкам.
— Я полагаю, что твое наказание сейчас начнется, mi amara. Лежи спокойно и принимай свое наказание.
Он раздвинул ее бедра, поймав ее в ловушку своими руками.
— Но…
Он коснулся языком той тропинки, которую прошел его палец, и она застонала. Он улыбнулся.
— Я полагаю, что узница должна вести себя хорошо, или наказание продолжится.
Райли затаила дыхание, когда язык Конлана снова прошелся по ней. Нервные окончания, о которых она не знала, сжались и послали огонь по ее венам, и через нее проходил разряд электричества всякий раз, от его языка в каждую частичку ее тела.
Она застонала, пока он ее целовал, и лизал, и сосал, уделяя то же внимание, что и ее грудям. Вот только на сей раз, она кончит ему в рот, если он не прекратит.
Ее голова металась туда-сюда на подушке, утопая в ощущениях. Сдавшись первобытному жару, который искрился от него, от нее, от них обоих. Кто знал, где кончается один и начинается другая? Ох, его губы, его язык, его рот. Она сейчас взорвется. Если только, если только…
Он скользнул пальцем в нее и нажал.
— Конлан! — кто-то — это была она! — закричал.
Он добавил второй палец, и стал вводить и выводить их из ее влажности в одном ритме с тем, что делал его язык, а она вся задыхалась, просила, умоляла.
А потом он остановился.
Ее глаза резко открылись, и она посмотрела на него, силясь дышать, силясь сосредоточиться. Он улыбнулся ей, его зрачки были почти поглощены этим танцующим сине-зеленым пламенем.
— Кончи для меня, Райли. Дай мне попробовать свою сладость ртом.
Потом он вновь наклонил свою голову, и она дернулась при первом же прикосновении его рта. Кончая, кончая, кончая, пока она не подумала, что потеряет сознание от ощущений.
Тогда он, наконец, отпустил ее, притянул ее к себе, и коснулся ее щек.
— Ты плачешь. Я причинил тебе боль?
Она посмотрела на него сквозь слезы, висящие на ее ресницах.
— Нет. Это совсем не так. Я думаю… я думаю, что ты вылечил что-то во мне.
Она обвила руками его шею и притянула его голову к себе.
— Мне ты нужен внутри, Конлан. Прошу.
В его глазах мелькнули удовлетворение и чистый собственнический инстинкт.
— Тогда ты меня получишь.
Он раздвинул ее ноги и устроил свою эрекцию над ее центром, слегка толкаясь в ее чувствительную сердцевину.
— Сейчас? — спросил он, поддразнивая.
— Сейчас.
Одним толчком он оказался в ней до самого основания, его тяжелая мошонка шлепалась об нее. Она вскрикнула и сжалась вокруг него, сотрясаясь снова и снова.
Он отпрянул и снова ударил, издавая стоны, когда ее тело обхватило его огромную плоть. После не менее дюжины толчков он закричал, испытав собственное освобождение, и затрепетал в ее объятиях, долгое время еще пульсируя в ней.
Когда она обрела дар речи, то рассмеялась.
— Ладно, я совершенно признаю себя виновной, если такого мое наказание.
Он перекатился, прижав ее к себе.
— Я не уверен, что мы можем назвать это наказанием, — сказал он, тяжело дыша. — Вероятно, только для тебя. Мой контроль так же никудышен, как у нетренированного юнца в первые дни в академии.
Она уютно устроилась в его объятиях:
— Расскажи мне.
— О моем отсутствии контроля?
— Про Атлантиду. Это должно быть невероятно.
Он поцеловал ее в губы.
— Это намного удивительнее, чем ты себе можешь представить. Я с нетерпением желаю показать тебе свой дом. Но сначала в душ. Потом еда. Затем я расскажу тебе всё, что ты желаешь знать.
Райли покачала головой.
— Еда. В такое время. Разве все мужчины думают только о еде?
Он сел, все еще держа ее в своих объятиях, потом встал, неся ее, словно она ничего не весила.
— Я не уверен, что ты можешь меня об этом спрашивать после этой ночи, маленький эмпат. По крайней мере, со всей убедительностью.
— Я не маленькая! Поставь меня, — ответила она, крепко держа его за шею и смеясь.
— Поставлю. В душе, — он повел бровями, хитро осматриваясь. — А я упоминал, что я из Атлантиды? Я удивительно хорош с водой.
Она смеялась всю дорогу до ванной, где она осознала, что он вовсе не был удивительно хорошим с водой.
Он был незабываемым.
Вэн вышел из душа и осознал, что за мысль мелькала на периферии его разума. Он ничего не слышал из комнаты Райли всю ночь. А он определенно видел, как Конлан туда входил, бесцеремонно бросив Денала на Вэна. Он ожидал взрыва.
Одного или другого рода.
Не то, чтобы он планировал находиться поблизости этих чисто сексуальных вибраций, которые пробивали стены, как тогда в тот день. Что-то вроде того, как эмпат и атлантиец устанавливают настолько громкое сексуальное напряжение, что оно слишком часто передается.
Вот об этом стоит подумать.
Он подумал о сестре Райли, надевая чистые штаны и футболку. Нет. Эта цыпочка слишком темная и сложная для него. Ему нравилось, когда они были простыми и гостеприимными.
Такими, которых несложно оставить.
Боги знали, что его ждала та же незавидная участь, что и Конлана. Жениться на какой-то древней девственнице, которую для него выберут, когда настанет время.
Королевской обязанностью было поддерживать план Совета для родословной Атлантийцев.
Да, не повезло быть принцем.
Не то, чтобы кто-нибудь из воинов Посейдона избег волнующей рутины. Быть женатым на девственнице возрастом одиннадцать тысяч лет. У-ху, разве сможет он сдержать свое волнение?
По крайней мере, у него еще оставалось лет пятьдесят, прежде чем на колоде окажется его член. Фигурально выражаясь.
Он схватил сумку, которую бросил у двери, когда вернулся среди ночи. Он понял, что Райли она может теперь понадобиться.
Ухмыльнувшись, он подумал о том, что обнаружит в ее комнате.
Он открыл дверь, прошел в коридор и почти налетел на Аларика. Жрец снова был во всем черном, что только подчеркивало его ужасную бледность на лице.
Кто-то не выспался.
— Смотри, куда идешь, Мститель, — гримаса на лице жреца могла бы испугать большинство людей.
Вэн лишь рассмеялся.
— Что за шило у тебя в штанах? Не смог спать после того, как выставил себя идиотом перед сестрой Райли прошлой ночью?
Аларик застыл, потом медленно повернулся посмотреть на Вэна. В его яростных зеленых глазах горела сила.
— Ты должен научиться быть осторожным не только при ходьбе. Я почти потерял терпение.
Вэн начал было возражать ему, но что-то в глазах жреца остановило его. Если бы он не знал лучше, то поклялся бы, что Аларик испытывает какую-то боль.
Если бы он не знал лучше.
— Черт, почему я должен испортить день прежде, чем выпью чашку кофе? Давай примем кофеин, Аларик. Ох, и мне нужно отдать эти вещи Райли, если она и Конлан не убили друг друга прошлой ночью. Я ничего не слышал всю ночь из ее комнаты.
Аларик поджал губы, потом пошел к кухне.
