— Я … я не знаю.
— Будет достаточно просто доставить ее в больницу, Аларик, — сказал Алексиос. — Тебе следует сохранять свои силы в случае, если Квинн …
Для Аларика эти слова были как удар в грудь, но он запер эти эмоции в комнатку в глубине своей души. Квинн была живчиком. Он исцелит эту женщину, а с Квинн все будет в порядке.
Он опустился на колени рядом с носилками и растопырил пальцы над раненой женщиной. Она была миниатюрной, не больше ребенка, с короткими темными кудрями. Ее размеры и темные волосы напомнили ему Квинн, и на мгновение он увидел ее лицо у Мишель. Потом поразительно синие глаза открылись, и, несмотря на ужасную рваную рану от укуса у нее на горле, Мишель посмотрела на него с искрой юмора в глазах.
— Я умру, да? Просто великолепно. Мое первое задание и я вышла из него покусанная, если можно так выразиться, — пошутил она, удивляя его свежим британским акцентом. — Здесь эти проклятые вампиры даже хуже, чем в Лондоне.
Ее юмор тронул искру теплоты, погребенную глубоко внутри него, и он сделал попытку улыбнуться.
— Сегодня ты не умрешь. Считай это моей версией дипломатических отношений между странами.
Он призвал силу и, как всегда, поблагодарил Посейдона за то, что тот наградил своего верховного жреца силой исцелять. Как только обжигающая сине-зеленая энергия просочилась сквозь его тело и полилась вниз из кончиков его пальцев внутрь и поверх ее ран, слабо пульсирующая глубокая рана на горле женщины закрылась, и на ее щеки вернулся румянец.
Когда он откинулся назад, завершив исцеление, она моргнула и у нее на лице расцвела великолепная улыбка.
— Если бы послы на самом деле выглядели так, как ты, любовь моя, думаю, наши международные отношения были бы намного лучше. Есть ли шанс, что у тебя появится свободное время для чашечки чая, теперь, когда я могу пить его, и при этом он не будет вытекать из дырки у меня на горле?
Внезапно Аларик разразился смехом и поднес ее руку к своим губам.
— В другой раз, храбрая.
Прежде чем он успел подняться, она поймала его за руку, при этом ее лицо омрачилось.
— Спасибо. Я не думала, что смогу добраться до больницы живой, и … ну, спасибо. Если тебе когда- либо что-то понадобится, пожалуйста, позови меня. Грейс сможет меня найти.
В самое неподходящее время — моменты, случавшиеся настолько редко за тысячелетия — люди делали что-нибудь такое, что давало Аларику надежду на будущее их видов. Этот был одним из таких моментов.
Он не мог сделать ничего иного, как отдать должное ее храбрости. Он встал и низко поклонился, а ей в это время помогли сесть.
— Я всегда рад встрече с союзником, особенно с таким смелым. Спасибо, миледи.
Грейс упала на колени рядом с Мишель и обняла ее, потом глазами, полными слез, посмотрела на Аларика.
— Спасибо. Все. Все что бы тебе не понадобилось, в любое время, я буду здесь.
Внезапно почувствовав смущение из-за ненужных излияний благодарности, Аларик склонил голову и направился к двери, где стоял необычно мрачный Алексиос, который смотрел на Грейс и Мишель.
— Мы должны отправляться сейчас, Грейс. Есть еще огромное количество людей с незначительными ранениями, которых лучше отвезти в больницу, чем выкачивать еще больше силы Аларика, — приказал Алексиос. — Аларик, тебе тоже пора уходить. Дай мне знать, если что-то найдешь или если я тебе понадоблюсь.
Жрец просто кивнул, неспособный решить, что он будет делать дальше.
Алексиос сделал знак первой группе идти к двери.
— Давайте сделаем это.
Одной рукой Грейс подняла свой пистолет, а другой рукой обхватила Мишель и пошла к двери. Остальные, неся раненых, направились следом за ней.
Алексиос вытащил свои кинжалы и последовал за ними, но потом обернулся.
— Аларик, отправляйся за ней. С тех пор как Дениэл установил с ней кровную связь. Квинн сильно изменилась. Выглядит потерянной. Она заслуживает лучшего, чем, чтобы ты покинул ее, жрец или нет, но ты это знаешь.
Аларик утратил над собой контроль при мысли о вампире-иногда-их-союзнике-Дениэле, также называвшем себя Дракосом, спасшем жизнь Квин, несмотря на то, что при этом привязал ее к себе. Аларик швырнул энергетическую сферу в самую дальнюю от людей стену и с мрачным удовлетворением наблюдал, как от взрыва осколки стекол вылетели на пустынную улицу.
— Квинн Доусон заслуживает намного больше, чем я когда-либо смогу ей предложить, несмотря на то, связана она кровно с вампиром или нет.
— Три обмена, Аларик. Чтобы стать вампиром человеку требуется три обмена. Он спас ей жизнь, сделав это, но это было всего лишь раз, — Алексиос с отвращением покачал головой. — У меня нет на это времени. Делай, как знаешь. Я ухожу.
Он выбежал в дверь за последними людьми, вытащив оружие. Аларик двинулся следом. Остановился.
Сделал еще один шаг. Остановился. Возможно, впервые за все века своего существования он застыл в нерешительности.
Все его инстинкты вопили ему, что бы он шел за Квинн. Логика диктовала ему помочь Алексиосу. Эмоции боролись с разумом. Тоска боролась со здравым рассудком.
Эмоции дали логике пинка под зад.
Он шел за Квинн.
Глава 20
Кили с трудом приходила в сознание, чувствуя последствия слишком отчетливого видения, которое отдавалось в ней, словно похмелье после выпитой текилы. Она находилась в ловушке; что-то придавило ее. Что-то… или кто-то.
Открыв глаза, она посмотрела ему в лицо. Лицо, знакомое ей за многие годы, хотя встретились они лишь теперь. Ее рука автоматически потянулась к фигурке рыбки, которая всё еще находилась в целости и сохранности под ее рубашкой.
В ее памяти мелькнуло то видение, где он был младенцем, и отвлекло ее. Она не могла ничего с собой поделать; ей необходимо было коснуться его лица. Джастис слегка вздрогнул от ее прикосновения, но потом опустил голову на ее руку, всё еще сжимая ее в объятиях. Она поняла, что лежит у него на коленях, и задумалась, почему это кажется ей абсолютно правильным.
Часть ее сознавала, что ей следовало бы отодвинуться. А другая — желала оставаться в его объятиях еще очень-очень долго.
Она чувствовала себя в безопасности в совершенно небезопасной ситуации, несмотря на то, что это было безумием. Но опять-таки, она только что прожила несколько веков его жизни и знала его на более фундаментальном уровне, чем кого-либо прежде.
— Ты несколько часов была без сознания. Если я причинил тебе вред…
Он оставил это предложение незавершенным, но его лицо ожесточилось, а глаза заледенели от собственной вины.
— Нет, — сумела сказать она. — Это меч. Ты не мог знать. Я… у меня бывают ведения при прикосновении к предметам. Особенно к древним артефактам с такой жестокой и эмоциональной историей. Я никогда не реагировала настолько сильно на предмет, как на твой меч.
