ее достижения является полигамия. Говорят, что потери в Пелопоннесской войне вынудили афинян дать гражданство детям-афинянам от матерей, которые не были афинянками. Есть свидетельства того, что тогда даже разрешили мужчинам иметь двух жен. Поэтому у всех милитаристских народов желательным считается большое население. Чем оно больше, тем больше будет у государства воинов и тем больше будет у группы возможностей в борьбе за существование.
Поскольку в основном самые большие потери в войне приходятся на мужчин, то в результате создается диспропорция между полами, а значит, война оказывает влияние на формы брака. «За малым исключением, результатом войны, уменьшающей численность мужчин, является полигамия либо добыча богатств, благодаря которым мужчины могут покупать себе жен». Следует также вспомнить о связи между войной и пленением женщин. Практика похищения жен ведет к появлению новых связей между народами, а значит, к культурному росту. Например, Рот говорит, что «вполне вероятно, что распространение сельского хозяйства было результатом практики кражи жен из других племен».
Война всегда являлась одной из главных причин миграции. Влияние миграции и завоеваний на политическое развитие и формирование государственности уже изучено нами в достаточной степени. Миграция также оказывает существенное влияние на расовые типы. Движение людей неизбежно ведет к расовому смешению. Хорошо это или плохо – вопрос спорный. «Несчастные полукровки всегда становились объектом всеобщего презрения. Самым популярным объяснением этого было то, что «продукты» межрасовых союзов наследуют пороки обоих родителей, но не их добродетели». Петри предостерегает нас, что этот общепринятый вывод «является результатом того прискорбного факта, что родителями этих несчастных обычно являются те, у кого больше пороков, чем добродетелей, которые они могут передать своим потомкам», хотя Тоззер явно показывает, что это пример «неспособности признать разницу в биологическом и общественном наследии». Но какими бы ни были эвгенические последствия смешения рас, они явно породили изменение физических характеристик с тем результатом, что сегодня «нет чистых рас, нет рас, чья кровь свободна от добавления крови других рас. В бесконечном многообразии миграционных потоков и завоеваний все направления человеческой жизни, вышедшие из одного неизвестного, но одного и того же источника, встречались, перемешивались и снова разделялись».
Через миграцию и завоевания война способствует не только смешению рас, но и культурному обмену. Последнее влияние войны в развитии общества имеет гораздо большее значение. Где бы ни соединялись (или просто вступали в контакт) расы, мы везде встречаем заимствования обычаев и обрядов. Культурная диффузия – это столь же постоянный и основополагающий процесс, как и рост изнутри. «Существует только один способ, – говорит Висслер, – помешать взаимопроникновению культур или даже их соприкосновению. Завоевание не сможет сделать этого, если только оно не ведет к быстрому уничтожению. Это вовсе не так неправдоподобно, как может показаться, благодаря аккумулирующей природе культуры и тому, что очевидная тяга к жизни требует готовности к диффузии или, скорее, восприимчивости к новым предложениям». Война заставляет людей вступать в контакт, даже если это враждебный контакт. Если она ведет к завоеванию, то тем быстрее идет окультуривание (завоеванных или завоевателей). Когда меньшинство накладывается на большинство, оно обычно воспринимает культуру и язык последнего – благодаря его большей численности и тому, что сильное правление может обеспечиваться лишь через единство этих двух факторов. Во всех случаях, особенно когда завоеватели стоят на более высокой ступени развития, они навязывают побежденным свои привычки и навыки, иногда в качестве условия мира, но чаще – как демонстрацию верховенства своей культуры.
Когда люди племени вумба куу (Восточная Африка) в 1630 году завоевали восемь близлежащих городов, они в качестве условий мирного договора насадили в них свои обычаи, которые соблюдаются до сих пор. Страбон говорит, что у жителей Бактрии был обычай отдавать своих отцов (когда те становились немощными) на съедение собакам и что Александр Великий после завоевания этого народа запретил эту практику. По мнению Монтескье, самым великим мирным договором в истории человечества был договор, который Гелон, древний правитель Сиракуз, заключил с карфагенянами, поскольку, когда он победил их (в 480 г. до н. э. у Гимеры. –
Перуанцы до начала войн со своими менее цивилизованными соседями имели обыкновение приказывать им не только воспринять религию Солнца, но и покончить с каннибализмом, человеческими жертвоприношениями и другими варварскими обычаями. Однако они стремились привить свои цивилизованные нормы дикарям не столько при помощи насилия, сколько силой собственного примера. (Инки тоже грешили варварскими обычаями – например, сдирание с живых пленных кожи и делание чучел, выставляемых как символ победы.)
Поразительным примером коренных изменений, произошедших в укладе людей благодаря войнам и завоеваниям (причем такой, о котором мы имеем необычайно полную информацию), является пример арауканов Чили. До того, как инки вторглись в их страну, арауканы вели чисто кочевой образ жизни, были охотниками и переносили свои разборные легкие жилища с места на место по мере того, как этого требовали условия охоты. Арауканы были чрезвычайно воинственным, но культурно неразвитым народом. У них имелись лишь зачатки ремесел, и они не имели представления об обработке металлов.
Вторжение перуанцев изменило такое положение вещей, и арауканы впервые познакомились с довольно развитой цивилизацией. Инки привезли в эту страну лам, и с этого времени ткачество (шерстяных тканей) стало распространенным ремеслом среди северных племен арауканов, хотя дальше к югу обладание хотя бы несколькими такими животными считалось признаком богатства. Инки принесли с собой навыки обработки металлов, и с тех пор золото и серебро стали использоваться здесь в виде украшений. Колонисты, прибывшие в покоренную страну из Перу, постепенно смешались с индейцами Северного и Центрального Чили, принеся с собой первые элементы оседлой жизни и сельского хозяйства. Племена же юга страны не приняли нового уклада жизни – либо сделали это в очень ограниченном объеме (благодаря тому что в их распоряжении были дары природы), и, кроме того, эти племена находились в состоянии постоянных межплеменных войн.
Северные арауканы освоили искусство ирригации; на юге частые дожди делали ирригацию просто ненужной. В результате диффузии культур образ жизни арауканов постепенно изменился. Они стали более спокойными и менее воинственными. Они стали возводить грубые избы вместо обычных легких жилищ типа шатров. Как справедливо заметил Гумбольдт, «самое трудное и самое важное событие в истории человеческого общества – это, возможно, переход от кочевой жизни к жизни оседлой, крестьянской». Это изменение у арауканов произошло не столько под воздействием насильственных действий завоевателей, но постепенно, когда люди сами увидели преимущества нового образа жизни.
Позже иностранное нашествие, на этот раз испанцев, точно так же оказало огромное влияние на культуру арауканов. Хотя испанцам долго не удавалось полностью подчинить этот народ, все же высокий уровень испанской цивилизации оказал на этих индейцев свое воздействие. Испанцы научили индейцев обработке металлов, познакомили их с новыми злаками и растениями, а также новыми домашними животными. Сельское хозяйство получило серьезный импульс к дальнейшему развитию с появлением у индейцев плуга (который заменил палку-копалку) и домашних животных, которые помогали в обработке земли. У индейцев появились овцы, а вместе с ними – и шерстяная одежда (помимо шерсти лам и альпака (домашний гибрид гуанако). На плодородных равнинах Южного Чили овцы быстро размножались и скоро стали одним из основных источников благосостояния местных племен. Испанское вторжение способствовало уничтожению племенной формы правления, поскольку против врага приходилось выступать единым фронтом. Индейцы также познакомились с крепкими горячительными напитками, и это тоже повлекло за собой серьезные изменения в общественном строе индейцев. «Это стало прибыльным бизнесом, и многие состояния были сделаны на торговле дешевой «огненной водой» в приграничных районах».
Подобная деятельность приобрела такой размах, что на юге вошло в поговорку, что торговцы спиртным за несколько лет сделали то, что испанцам не удавалось сделать за три века, – они укротили арауканов. «Этот порок стал столь распространенным среди индейцев, что полностью изменил их характер, их образ жизни – из жестоких, не знающих усталости, мстительных патриотов своей земли они превратились в пьяных, оборванных, бездушных лентяев, которые продали землю, скот, жен, детей и саму душу, лишь бы утолить тягу к спиртному».
Культура древних цивилизованных народов (например, египтян или ассирийцев) также
