— Если без кофеина, то с удовольствием.
Харлан кивнул и вытащил две жестяные банки.
— Вам не обязательно было меня приглашать, — сказала Эмма.
— Думаете, вы мешаете моему ночному кутежу? — спросил Харлан, ставя банку рядом с ней.
— Нет, я просто имела в виду…
— Не обращайте внимания, — произнес Харлан, когда ее голос замер. — К слову, ваш двоюродный брат мог выпить больше меня, сохраняя самообладание.
Эмма притихла, и Харлан почувствовал вину за то, что позорил образ ее двоюродного брата. Она сидела, гладя рукой плюшевую подушку сидения, словно пытаясь понять, что это за материал.
Харлан присел на низкий стол прямо напротив нее и глубоко вздохнул.
— Уэйн сказал, что вы были близки в детстве.
Эмма кивнула, не поднимая глаз.
— Я рассказывала вам: как брат и сестра.
— Я имел в виду, жили рядом, — поправился Харлан.
— О да, мы жили по соседству, поэтому проводили много времени вместе, — ответила Эмма, поднимая глаза и только сейчас понимая скрытый смысл в его первом вопросе. — Он рассказывал о нас?
— Мы говорили о вас… регулярно, — произнес он и подумал про себя: всякий раз, когда Уэйн напивался, то есть каждую ночь.
— Он каким-либо образом объяснял, почему завещал мне судно?
— Он сказал мне однажды ночью, что собирается оставить его вам, если с ним что-либо произойдет.
— Но почему? — спросила Эмма. — Почему судно?
— Потому что это все, что у него было.
Она моргнула.
— Но есть еще загородный дом в Сан-Франциско и старинные автомобили, которые он коллекционировал.
Проклятье! С какой стати он должен рассказывать об этом горьком пьянице? Харлан едва знал его и совершенно не знал этой женщины, поэтому не обязан отвечать. Но, казалось, выхода нет, и, поморщившись, Харлан начал говорить:
— Уэйн рассказывал, что некоторое время назад потерял дом, а последнюю машину продал несколько лет назад, — он был разорен.
Глаза Эммы расширились, потом сузились.
— Должно быть, поэтому он арендовал абонентский почтовый ящик в Сан-Франциско, а мне объяснял, что это связано с ремонтом дома.
«Так он и ей лгал! — подумал Харлан. — Интересно, был ли хоть один человек, кому Уэйн всегда говорил правду?»
Харлан больше не собирался обманывать Эмму — у него просто не было сил продолжать обсуждение. Пусть сама обнаружит правду. Лично ему до этого нет никакого дела.
— Но… что случилось? — спросила Эмма. — Он ведь занимался бизнесом по Интернету. Он доказал, что они не правы.
Харлан счел необязательным говорить, что у Уэйна компьютера не было больше года. И пока Эмма совсем не загонит его в угол, он не скажет о своих подозрениях, куда ушли все деньги. Харлан поспешно задал отвлекающий вопрос, хотя уже знал, кого она имеет в виду:
— Они были не правы?
— Его родители, — ответила она напряженно. — И я в сущности тоже. Они бросили его, когда ему было четырнадцать лет.
— Разве закон не запрещает подобное?
— О, я не имею в виду, что бросили буквально, выгнав пинками, когда он был еще несовершеннолетним. Они никогда бы этого не сделали, но морально они изолировались от него полностью.
— Звучит довольно жестоко.
— Они говорили, что Уэйн слишком часто попадает в неприятности, но на самом деле он был просто немного сумасбродным. Он не заслуживал такого отношения с их стороны. Я люблю свою семью, но я ненавижу их за то, что они сделали с Уэйном.
— Тогда все понятно, — произнес Харлан, не подумав.
— Понятно что?
Забрать бы свои слова обратно, но слишком поздно. Подчинившись, Харлан рассказал Эмме, что сказал ему пьяный Уэйн.
— Он сказал, что собирается оставить вам «Прелестницу» потому, что вы — единственная, кто будет переживать, когда он умрет.
Глава пятая
— О Боже, — прошептала Эмма, — что они наделали! — сквозь пелену слез она посмотрела на Харлана. — Как могла так поступить с ним его собственная семья?
Харлан задумался. Как заметила Эмма, он поступал так всегда, прежде чем начинать разговор.
— У моего отца были основания бросить меня, и не однажды. Но он не делал этого, и я был уверен, что не сделает никогда.
— А как бы изменилась ваша жизнь, если бы вы не знали этого? — тихо спросила Эмма. — Если бы после некоторых глупых ваших выходок или маленькой неприятности он все-таки бросил бы вас?
— Может быть, Уэйн слишком часто поступал наперекор семье? — предположил Харлан.
Эмма только махнула рукой.
— Если Уэйн был разорен, то каким образом он купил это судно? Даже в таком состоянии оно должно чего-то стоить.
Харлан потер затылок, словно желая расслабить напряженные мышцы — предупреждение о надвигающейся головной боли.
— Он сказал, что был непредвиденный доход — какое-то наследство. На него он и купил парусник.
Эмма неодобрительно посмотрела на него.
— Наследство?
— Как он говорил, от покойного дяди.
Она заморгала, абсолютно ничего не понимая.
— Что?
— Уэйн мне сказал, что его дядя умер и оставил ему достаточно средств, чтобы купить «Прелестницу».
— Но это невозможно! — запротестовала Эмма. — Единственный его дядя — это мой отец, который жив и здоров.
Харлан не сводил с нее глаз и молчал. Эмма поняла — Уэйн и здесь наврал.
Ей необходимо побыть одной. Почти автоматически она поблагодарила Харлана за разговор, газировку.
— Я здесь, если что-нибудь понадобится, — сказал он мягко на прощание.
Итак, началось, думал Харлан. Эмма Перселл лицом к лицу столкнулась с правдой о своем любимом двоюродном брате. Интересно, что она будет делать? Она говорила о нем, как о мальчике, с которым выросла, возможно, немного сумасбродном, но в основном положительном.
Харлан полагал, что Уэйн Перселл распрощался с «в основном положительными» чертами характера некоторое время назад. За несколько дней до смерти Уэйна Харлан заметил: что-то происходило — Уэйн был
