– Он любит распущенные волосы, я убеждена. Так что просто повяжи ленту, и пусть ее концы свисают вниз. Она будет красиво смотреться на фоне моих темных локонов, – отдала указания Изабель. Она была очень благодарна Богу за то, что Тот дал ей такие замечательные вьющиеся волосы. Кажется, Ричард с их первого знакомства очарован ее кудрями.
– К сожалению, рядом с тобой нет ни твоей матери, ни Иды, которые помогли бы тебе… приготовиться… к твоей первой брачной ночи, и я чувствую себя обязанной… рассказать тебе… кое-что, – запинаясь, произнесла Джоан, суетливо и нервно укладывая волосы Изабель, попутно запутывая их.
– Я готова выслушать все, что ты мне скажешь, – нетерпеливо ответила Изабель. – Чего мне бояться на брачном ложе, если моим мужем является Ричард?
– О! – сказала Джоан, приведенная в замешательство нескрываемым интересом Изабель.
Сама она едва ли чувствовала себя такой счастливой в свою собственную брачную ночь. Как давно это было…
– Хорошо. – Она прочистила горло. – Он… то есть… мужчины отличаются от нас… Господь создал их, чтобы…
– Что мужчины отличаются от нас, я знаю давно, – пришла на помощь Изабель, повернувшись лицом к Джоан. Она высвободила длинную гриву своих волос, не желая, чтобы та в своем смущении спутала их окончательно.
– Хорошо, что ты понимаешь, о чем я, – с облегчением сказала Джоан.
– Подожди! А как эта разница может сказаться на супружеском ложе?
– Ну, – произнесла Джоан, заливаясь краской, – у них… намного больше…
– Чего у них больше? – спросила Изабель.
Джоан закашлялась и начала суетливо поправлять свой платок.
– Я думаю, что никто не объяснит тебе это лучше Ричарда. Доверься ему, и все будет хорошо. – Джоан повернулась и вышла из комнаты. Ее последние слова прозвучали уже в коридоре.
Такому совету Изабель последует с превеликим удовольствием: она всегда доверяла Ричарду. Даже будучи оруженосцем, он внушал людям доверие и надежду. Среди других быстро взрослеющих мальчишек он стоял обособленно, выше остальных. По природе своей он был вожаком. Лорд Хенли увидел это и стал проводить с Ричардом больше времени, тренируя и обучая его, делая из него настоящего рыцаря и лорда. Все понимали, что Ричард – личность незаурядная, и Изабель – лучше остальных.
Изабель провела руками по бедрам, расправляя складки на платье, глубоко вздохнула и покинула свою комнату. Ей нечего бояться: Ричарда она знала большую часть своей жизни. И сейчас поняла, что все это время безумно хотела его. И вот теперь он принадлежит ей. Он знает, что делать, и она полностью доверится ему.
При воспоминании об их единственном поцелуе глаза Изабель мечтательно засверкали, и она весело и быстро стала спускаться по ступенькам узкой винтовой лестницы, готовая встретиться за ужином со своим любимым мужем.
В холл она вошла с достоинством самой королевы Элеоноры, глаза светились радостью, ноги сами несли ее. Ее платье мерцало в неверном свете многочисленных свечей, тут и там расставленных и развешанных по большому холлу, отливая золотом восходящего солнца, а ярко-голубое блио казалось лазурным, как глубокое летнее небо. Казалось, Изабель светится изнутри, и свет этот был не менее ярким, чем свет самого солнца. И, хотя Ричард знал причину ее радости, даже он не смог удержаться от восторженной улыбки.
– Я вижу, святой отец принес тебе добрую весть, – произнес он, когда она подошла к своему месту рядом с ним.
Усевшись на стул и расправив юбки, Изабель взглянула на мужа. Он пытается пошутить с ней? Ричард никогда прежде не шутил. Она хорошо его знала и могла сказать, что он решительный, благородный, красивый и верный своему долгу. Но назвать его легкомысленным, любящим подурачиться человеком она не могла. Или она ошибалась все это время?
– О какой доброй вести ты говоришь? – прикинулась она непонимающей.
Она смотрела ему прямо в глаза, ожидая, что Ричард вот-вот отвернется, ведь если он понял, каких слов она ждет от него, он определенно смутится.
Но Ричард не ответил на провокацию и не смутился. Даже год, проведенный в монастыре, не изменил его твердый характер.
– Я говорю о том, что выполню свой супружеский долг на брачном ложе. С тобой. Сегодня ночью, – спокойно сказал он.
Он так спокойно говорит об этом, в то время как ее сердце колотится как бешеное от одних только его слов. Даже управляющий, рассматривая счета, проявляет больше эмоций. Кажется, проверка счетов да еще молитвы в часовне – это единственное, чем Ричард жаждет заниматься.
Изабель взяла нож, рассерженно воткнула его в куриный пирог и с остервенением стала кромсать теплое ароматное тесто на куски и жадно засовывать их в рот. За весь ужин она больше ни разу не взглянет на него, он не достоин этого. И не имеет значения то, что Ричард сидит сейчас рядом с ней так элегантно, что пряди его темных волос сверкают в тусклом свете, что в его глазах, темных и непостижимых, то и дело зажигаются и гаснут золотые искорки.
Каждый раз, когда он отламывал кусок хлеба, она видела, какие у него длинные красивые пальцы, и не могла не обращать внимания на живописные завитки черных волос, покрывающих тыльную сторону его ладоней, на темные вены, испещрявшие его руки синевой своих маленьких тропинок, на совершенную форму его коротко подстриженных ногтей. Очень скоро эти руки будут касаться ее. Они будут ласкать и обнимать ее так же, как тогда, во время их первого и единственного поцелуя. Он буквально сгреб ее, прижав к себе, будто она олицетворяла все, что было для него важно и чем он хотел обладать.
Тогда он был горяч, как огонь. А сейчас – холоднее льда. Он сообщает ей, что выполнит свой долг, с ледяным безразличием. В изучение счетов с Джеромом он вкладывает и то больше страсти и рвения.
Ничто в его поведении не соответствует тому, каким должен быть настоящий лорд: он не ездит
