Через несколько мгновений ему ответили: что-то прогудело и с глухим стуком вонзилось в плетеную стенку за спинами лучников.
— Чья она? Чья? — закричали те наперебой.
Бэнкэй извлек стрелу — бамбуковое древко с фазаньим оперением.
— Помечено: Нии-но-Кисиро Тикакиё из края Иё.
— Смотрите: они подают знак, чтобы мы пустили ее назад. Бэнкэй погнул стрелу в руках.
— Слабовата для моего лука. Пошлю-ка я им одну из своих. — Он снова натянул тетиву исполинского лука и через миг поразил воина Тайра в грудь, так что тот рухнул за борт.
Радость лучников Минамото оказалась недолгой: Тайра тотчас откликнулись целым градом стрел. Ёити вскрикнул — ему пронзило руку. Кровоточащими пальцами он потянулся к древку, чтобы выдернуть наконечник.
Ёсицунэ отбежал назад и прокричал кормчему:
— Быстрее! Мы должны подойти ближе! Кормчий покачал головой:
— Невозможно, господин. Взгляните: нас и так отнесло назад под напором течения.
— Тогда правь, чтобы пойти наперерез, — сказал Ёсицунэ, — а там уж мы мечами проложим себе дорогу.
— Зря тянем, — проворчал сквозь зубы начальник передового корабля Тайра в беседе с Мунэмори и полководцем Томомори. — Нужно было грести быстрее — оказались бы на самом гребне прилива. А теперь он спадает.
— Что ж с того? — спросил Мунэмори. — Преимущество уже за нами. Вон мы обрушились на них сверху, а рулить в потоке они не сумеют. — Он указал туда, где корабли Тайра теснили ладьи Минамото к берегам Кюсю. Там, в гуще сражения, то и дело мелькали яркие блики на лезвиях алебард и мечей, изливались алые брызги, падали за борт тела. Но вот глаз Мунэмори уловил что-то в волнах. Он стал смотреть на полоску открытого моря меж смыкающихся рядов кораблей. Какие-то серые существа выскакивали из воды, поблескивая на солнце. — Кто это?
— Дельфины, — отозвался корабельщик, хмуря брови. — Их прозывают любимцами Царя-Дракона. Они катаются на волнах, как дети — на снежных склонах.
— Надеюсь, они предвещают удачу? — спросил Мунэмори.
— Когда как. Следите за их движениями. Если они будут плыть рядом с судами, знак добрый. Если же нырнут под днище и помчатся на запад — ждать беды.
Трое предводителей смотрели, как дельфины подплывают все ближе к их кораблю… и внезапно ныряют в пучину, чтобы всплыть позади флотилии Тайра.
— Слишком поздно, — тихо вымолвил корабельщик. — Мы проиграли. Нам… — Не успел он договорить, как в горло ему вонзилась стрела и несчастный, хрипя, упал к ногам Томомори. Тот быстрым ударом меча отсек ему голову, чтобы облегчить страдания.
Остальные, по-видимому, тоже заметили дельфинов. На севере часть кораблей спустила красные флаги Тайра и вывесила белые полотнища.
— Что такое? — вырвалось у Мунэмори.
— Этого я и боялся, — ответил Томомори. — Сигэёси! Мне еще утром показалось, что он как будто удручен и чем-то напуган. И вот — при первом же дурном знаке меняет цвета. Надо было сразу его обезглавить.
— Если бы мы убивали за один подозрительный вид, — сказал Мунэмори, — то давно растеряли бы половину людей.
— Теперь он выдаст Минамото, на каком из судов воины, а какие — пусты. Нашу уловку раскроют, и враг будет знать, куда направить удар. Все кончено.
В другом уголке пролива ладьи Тайра начали биться друг о друга — тела гребцов и рулевых, утыканные стрелами Минамото, свешивались с бортов. Лишенные управления, корабли застревали даже в малых водоворотах.
Ладья Мунэмори и Томомори накренилась набок и тут же взлетела кверху, точно подброшенная чьей-то исполинской рукой, а чуть погодя начала пятиться.
— Прилив отступает, — пояснил Томомори.
— Если позволите, — сказал Мунэмори, — я, пожалуй, подыщу более безопасное судно. Скверно будет, если наш клан так скоро останется без предводителя, нэ? Это подорвет боевой дух наших воинов.
— Разумеется, — горько усмехнулся Томомори. — Можете отправляться куда пожелаете, хоть на край света. Видно, пришло время доложить обо всем императору.
— Доложи, — живо согласился Мунэмори. — Очень мудрое решение. — Он перебрался в маленькую шлюпку и велел гребцам отвезти его на самый дальний корабль Тайра. Однако чем больше гребцы боролись с приливом, тем отдаленнее становились крайние суда флотилии.
Для Ёсицунэ, напротив, этот день стал один из лучших. Оставив охрану позади, он скакал с палубы на палубу — то на крышу, то на перила, размахивая либо нагинатами, либо вакидзаси, используя все приемы и тактики, которым обучали его тэнгу.
Бросая копье, он пронзал лучников так, что те не успевали выпустить стрелы; разя мечом, отрубал воинам руки прежде голов. Ни один Минамото, видевший его в бою, не мог не вдохновиться его примером.
Вскоре Ёсицунэ заметил неподалеку императорский челн.
Нии-но-Ама сильно вздрогнула, когда о борт императорского челна ударился другой корабль. На палубе раздалась чья-то тяжелая поступь, а через мдг в дверях показалось смуглое лицо командующего Томомори.
— Как там, наверху? Что происходит? — кинулись расспрашивать женщины.
Томомори криво ухмыльнулся:
— Прихорошитесь, дамы. Скоро вы встретитесь с доблестными кантосскими витязями. — И он вышел в гробовой тишине — никто не мог слова молвить от потрясения.
Тем временем, пока все отвлеклись на Томомори, Нии-но-Ама тихонько сняла Кусанаги со стойки и спрятала под кимоно. Потом она мягко взяла Антоку за руку и вывела на корму, подальше от остальных.
— Час настал. Ты готов?
— Да, обаасан, — кивнул Антоку.
— Помнишь, как я тебя учила? Только поспеши. Антоку встал на колени, сложив ладошки, и поклонился сначала востоку — простился с великим святилищем в Исэ, — повернулся к западу, шепча имя Будды Амиды, и лишь потом поднялся.
— Я готов, обаасан.
— Тогда пойдем. Скоро ты встретишься со своим прадедом, что живет в подводном дворце. — Нии- но-Ама нагнулась и взяла Антоку на руки.
В этот миг несколько фрейлин увидели их.
— Госпожа! Государь! Что вы делаете? Нии-но-Ама обернулась:
— Я не желаю оставаться в этом мире и попадать в руки Минамото. Все, кто верен нашему императору, — за мной.
Подобрав разделенный край нижнего платья, Нии-но-Ама разбежалась изо всех сил и перепрыгнула низкий борт челнока.
Ледяная вода поначалу оглушила ее, но она все же сумела удержать Антоку. Постепенно ее кожа обернулась крепкой чешуей, руки — перепончатыми лапами, а развевающиеся в волнах многослойные одежды — длинным хвостом. Рот стал пастью, зубы — клыками. Мощные гребки задних ног увлекали ее глубже, глубже…
Когда водная толща совсем потемнела, она бросила последний взгляд на внука, на его почти безжизненное лицо. Мальчик, казалось, мирно спал, но душа его была уже далеко.
Вокруг, совсем рядом плыли другие драконы, приветствуя ее взмахами хвостов. Впереди, в самой глубине, дракониха, которую звали однажды Токико, увидела огни отцовского дворца, манящие домой.
Кэнрэймон-ин в ужасе смотрела, как ее мать и сын скрылись в морской пучине. Еще одна дама схватила шкатулку со священным зерцалом и тоже бросилась к борту. Однако стрела, пущенная с