– Как я понимаю, вашему мужеству мы обязаны жизнью Джены, – сказала Аугуста.
Дэвид медленно покачал головой.
– Это были страшные минуты. Я сделал мало. Никто ничего не мог поделать.
– Мы вам благодарны, – глухо сказал Клод. Я не понимала, что с ним происходит.
Дэвид никогда не выказывал стеснительности, и теперь он взял обе мои руки в свои.
– Я пытался найти вас. Вас никто не видел.
– Судья по наследственным делам видел, – грубо сказал Уолтер. – Ей предстояло сесть в тюрьму как бродяжке, пока она не позвала на помощь моего отца.
Улыбка Дэвида моментально исчезла, и при взгляде на Уолтера в глазах был откровенный гнев. Потом Дэвид смягчился.
– Все вышло хорошо, – сказал он. – Я рад. Джена достаточно настрадалась. Надеюсь видеть вас всех снова, и часто, – обратился он ко мне. – Теперь я должен идти. Предстоит нечто вроде приема для занятых в этом спектакле исполнителей, и мне надо там быть, хотя охотнее я бы остался с вами, Джена. Доброго вечера. Спасибо, что вы пришли повидаться со мной.
Он ушел, но я ощущала исступленный восторг, который не утихнет несколько дней. Я любила его, и это было для меня вне всяких сомнений. Я чувствовала, что он тоже меня любит. Я чувствовала это по его объятию и по каждому произнесенному им слову, по каждому взгляду, брошенному в мою сторону.
Кто-то взял меня за руку. Мне было безразлично, кто именно. Я как в тумане вышла из театра. Мы поздно поужинали у Антуана, и его превосходная кухня с тем же успехом могла быть древесными опилками, столько я уделила ей внимания. Я мало говорила на протяжении долгого обратного пути, проделанного на сей раз в ландо, так как с Уолтером поехал Лаверн. Клод тоже был молчаливее обычного, а Аугуста беспрерывно болтала со своей сестрой, главным образом об опере и о людях, которых там встретили.
Мы приехали домой уже незадолго до рассвета, но мне было совершенно все равно, что день, что ночь. Это был самый счастливый день в моей жизни. Я даже признательно поцеловала Клода, что его, пожалуй, сильно удивило.
Мой мир внезапно снова стал светлым.
VI
Так начало меняться мое положение в доме Дунканов. Теперь я была признана членом клана. У меня были новые апартаменты, я обедала с семьей, я даже получила значительную сумму денег для удовлетворения собственных потребностей в новой одежде и прочих необходимых вещах.
До уик-энда, на который был назначен бал, оставалось совсем немного времени, но мои опасения насчет того, хватит ли его на подготовку, несколько ослабели. Подобные события были столь обычными для дома Дунканов делом, что приготовления шли по более или менее заведенному порядку. Сделать оставалось, правда, немало, и моей обязанностью было позаботиться о приглашениях, которые должны были быть разосланы, и организовать еду и напитки.
За день до приема Клод не поехал ни на поля, ни в контору, которая находилась в Новом Орлеане. Вместо этого он остался дома помогать, хотя вроде бы никто не нашел, чем бы его занять. Поздним утром он послал за мной. Колин нашла меня в одной из комнат для гостей, я помогала ее готовить.
– Мэм, хозяин послал меня найти вас. Вам нужно сейчас зайти в библиотеку.
– Господи, что ему еще могло понадобиться? – спросила я, встревоженная этой помехой.
– Не знаю, мэм, но он в прекрасном расположении духа, так что я не стала бы беспокоиться, все ли в порядке.
– Это меня радует, – заметила я. – Сейчас буду.
Я замешкалась, снимая большой передник, надетый поверх платья, и смывая пыль с рук и лица, прежде чем поспешить в библиотеку. Клод непринужденно сидел за своим письменным столом, отклонившись вместе со стулом.
– Присядьте, моя дорогая, – пригласил он. Этим утром в нем не было ничего от обычной бесцеремонности. – Нам пора потолковать.
Мне было интересно, о чем же, и я повиновалась и села. Он покатал между пальцами свою обычную тонкую сигару, потом глубоко и задумчиво затянулся ею. Он медленно выпустил дым, между тем как его глаза пристально изучали мое лицо с почти смущавшим вниманием.
– Вы здесь вполне счастливы? – начал он.
– Да, сэр. Могу это сказать без каких бы то ни было оговорок.
– Я рад, Джена. Вы знаете, что я восхищался вашим отцом, вашей матерью тоже. Чувствую, что мой долг заменить их вам, если смогу. Следовательно, я хочу, чтобы вы обращались ко мне с любыми проблемами и за любым советом, который вам понадобится.
– Спасибо, мистер Дункан, – сказала я, не понимая к чему он клонит. Было несправедливо такими мыслями подвергать сомнению его явную доброту, но Клод был из тех, кто всегда имеет какой-то свой резон, и не в его привычках было помогать человеку, с которым имеет дело.
– Вам понравилась опера?
– О да, очень.
– Молодой дирижер, кажется, вам симпатичен? Или я ошибаюсь на этот счет?
– Думаю, вы правы, – прямо сказала я. – Я многим обязана ему. Самой жизнью, если говорить точно.
– Это единственная причина, по которой он вам нравится?
– Я нахожу его любезным и добрым человеком, способным далеко пойти в своем деле.
