Никогда ничего нельзя знать заранее. Я не могу давать вашей родственнице никаких обещаний. Доктор не дает обещаний.
— Но вы раньше принимали такие роды? Когда ребенок идет ножками вперед…
— Да, несколько раз. И в большинстве случаев исход был вполне благополучным. Как для младенца, так и для матери.
— В большинстве? — Бел похолодела. — То есть не во всех?
— Да, не во всех. — Хетта повернулась к Бел и посмотрела ей прямо в глаза. — Но с Люси и ее ребенком все будет хорошо. Я дала обещание, и я его выполню. Никто сегодня не умрет.
— Кажется, вы только что сказали, что доктор не дает обещаний.
— Да, знаю. — Хетта тихонько вздохнула. — Доктор действительно не дает. Но это обещание дала глупая и вздорная девчонка. — Хетта тут же нахмурилась и добавила: — А доктор обязан держать свое слово.
Вернувшись на свой пост в изножье кровати, Хетта приподняла простыни, чтобы посмотреть, как у Люси продвигаются дела. Бел же вернулась на свое место у изголовья и сменила компресс на лбу роженицы. Она мало что могла сделать, разве что молиться.
Сквозь стиснутые зубы роженицы вырвался очередной крик, и София вздрогнула; казалось, она вот- вот упадет в обморок. Обычно Бел завидовала элегантности Софии, ее умению держаться с достоинством и непринужденной грацией. Временами она даже ненавидела невестку за эту ее безупречную элегантность. Но сейчас, наблюдая за ней, Бел искренне ей сочувствовала.
Когда схватка закончилась, Хетта снова приподняла простыню. Оценив ситуацию, сказала:
— Люси, слушай меня внимательно. Самое трудное еще только начинается.
— Только начинается?! — возмутилась Люси. — Черт возьми, что ты имеешь в виду? Как так начинается? Ты же не хочешь сказать, что я уже столько часов…
— Ты должна хорошенько тужиться, — перебила Хетта. — Пора вытолкнуть ребенка. При следующей схватке ты должна обхватить руками колени и как следует постараться.
Следуя указаниям Хетты, Бел и София помогли Люси принять надлежащее положение. А потом все замерли в ожидании очередной схватки.
Вскоре роженица снова начала стонать, и Хетта сказала:
— Вот и хорошо. Давай же, Люси…
Люси тужилась, и у Бел едва не лопнули барабанные перепонки от оглушительного визга, сопровождавшего усилия Люси.
— Больше никаких криков, — сказала Хетта, когда боль утихла и Люси обмякла на руках Софии и Бел. — Тебе надо беречь силы.
— Сколько это продлится? — слабым голосом спросила София.
— Невозможно сказать, — ответила Хетта. — Наверное, еще несколько часов.
— О Боже!.. — простонала Люси. — Часов? Но я не могу делать это часами!
— Нет, можешь, — сказала Бел.
— Не могу, не могу! — завизжала Люси. — Я действительно не могу! Я передумала! Пойди и скажи Джереми, что я передумала! Это он виноват, что ребенок не хочет выходить! О чем я думала, когда выходила замуж за этого громадного упрямого скота? Мне надо было выйти за сына викария. Он сделал бы мне маленьких покладистых деток. Младенцев, которые не вылезают часами…
Ее гневная тирада прервалась, когда началась очередная схватка.
— Толкай его, Люси, — приказывала Хетта. — Толкай как можно сильнее.
— Когда-нибудь, — пробормотала Люси, пытаясь отдышаться в перерыве между схватками, — ты будешь рожать, Хетта, а я буду стоять у твоей кровати и вдесятеро отплачу тебе за твою бессердечную тиранию.
— Я буду только рада, Люси, если этот день когда-нибудь настанет.
На мгновение в глазах Хетты промелькнула боль. Она тут же сморгнула, чтобы скрыть слезы, но Бел все же успела их заметить и сердце ее болезненно сжалось. Из них четверых лишь Хетта держалась так, словно внутри у нее был стальной стержень. Держалась сама и заставляла держаться всех прочих. Но в конце этого дня только ей, Хетте, не придется услышать ласковых слов утешения и любви, не придется уснуть в уютных объятиях мужа.
Бел прикрыла глаза — и тотчас же увидела чудесную улыбку Тоби. И тут Бел вдруг осознала, что в эти часы, которые она провела у постели Люси, она в своих молитвах обращалась вовсе не к святым, а к нему, к своему мужу. Выходит, в него она верила сильнее, чем в Бога?
Внезапно кто-то схватил ее за плечо, и Бел, открыв глаза, увидела перед собой Софию. Глаза Софии были широко распахнуты, и она вся дрожала.
— Я хочу уйти, — произнесла София одними губами. Бел решительно покачала головой и тихо сказала:
— Нет, нельзя.
— Я боюсь, — прошептала София.
— Останься, — процедила Люси сквозь зубы. — Если я должна тут остаться, то останешься и ты.
— Люси, у тебя все получится, — сказала Бел, убирая со лба роженицы влажные от испарины волосы. — Только представь: скоро ты будешь держать на руках младенца. Потерпи еще немного. Теперь уже недолго.
Глава 17
Но Бел ошибалась — схватки продолжались еще очень долго.
Бледная и вся мокрая от пота, Люси простонала:
— Я не смогу это сделать.
— Вот, попей чаю. — Бел поднесла чашку к ее губам.
— Нет. — Люси покачала головой. — Не хочу чаю. Я хочу, чтобы это прекратилось. Я не смогу это сделать, не смогу.
— Ладно, — сказала Хетта, отступая от кровати. — Возможно, ты действительно не можешь.
— Что?! — воскликнула София. — Но как же тогда…
— Хетта не это имела в виду, — перебила Бел. — У Люси замечательно получится. — «Но что же теперь делать? — спрашивала она себя. — Ведь если даже Хетта опустила руки, то тогда действительно ничто не поможет».
А Хетта развязала фартук и подошла к умывальнику, чтобы ополоснуть руки. Затем она направилась к двери.
— Куда ты собралась? — спросила Люси, глядя вслед подруге.
Хетта оглянулась.
— Спущусь вниз, чтобы сообщить лорду Кендаллу, что ты не можешь это сделать.
— Можно, я пойду с вами? — пробормотала София.
— Зачем ты к нему пойдешь? — спросила Люси. — Вот если бы он мог родить за меня… А!.. — застонала она при очередной схватке.
— Нет, родить он за тебя не сможет, — громко сказала Хетта. — Но возможно, он хотел бы попрощаться.
— Попрощаться?! — хором воскликнули София и Бел; если бы Люси тоже могла говорить во время схватки, то их дуэт превратился бы в трио.
Скрестив на груди руки, Хетта вернулась к кровати.
— Люси, послушай меня. Твой ребенок идет ножками. Шанс на благополучный исход…
Бел схватила Хетту за руку:
— Не надо! Пожалуйста!
— Я знаю, что делаю, — возразила Хетта. — И я знаю Люси.
