больно.
Поднявшись с кресла, Тоби заключил жену в объятия и, прижав к груди, прошептал:
— О, моя дорогая девочка. Как трудно тебе сегодня пришлось.
— Он такой красивый, этот мальчик, — пробормотала Изабель, крепко прижимаясь к мужу.
— Конечно, красивый. — Тоби поцеловал ее в висок. — Я нисколько в этом не сомневаюсь. — Он твердо решил, что скажет Изабель о том, что любит ее. Да-да, непременно скажет и с замиранием сердца будет ждать ответа.
Но скажет потом, не сегодня. Сегодня у него уже не осталось слов.
Глава 18
— Право, Тоби, ты уверен, что это прилично?
Изабель смотрела на золоченую, с витиеватыми завитками, вывеску: «Мадам Памплмусс, модистка». Мимо прошла молодая пара, заставившая Изабель посторониться (на Бонд-стрит, как всегда, яблоку негде было упасть).
— Тоби, а джентльмены действительно всегда сопровождают своих жен, когда те ходят к модисткам?
— Нет, не думаю. — Он галантно открыл перед женой дверь. — Джентльмены обычно ходят к модисткам с любовницами.
Бел замерла на пороге.
— Дорогая, не пугайся, — со смехом сказал Тоби, подталкивая Бел к узкой лестнице, ведущей на второй этаж. — Я не о себе говорю. Если бы я бывал здесь с любовницей, то не стал бы приводить сюда свою жену, верно?
Они поднялись на второй этаж, и тут же раздался приятный женский голос, доносившийся откуда-то из глубины коридора:
— Боже мой, сэр Тоби! А мы думали, вы уже никогда сюда не вернетесь!
— Не стал бы приводить, говоришь? — шепотом спросила Бел, опасливо поглядывая на мужа.
Они вошли в просторную комнату, и Бел едва сдержала восторженный возглас. На полках вдоль стен ровными рядами лежали рулоны тканей всех цветов радуги и всевозможных оттенков. Несколько раз моргнув, Бел наконец осознала, что полками с тканями занята лишь одна стена, а другая была зеркальной, что и создавало такую иллюзию. Кроме того, здесь лежали разноцветные ленты и кружева, а на стеклянном стеллаже возле окна располагались плюмажи и сверкающая бижутерия. В первые мгновения Бел даже показалось, что от этого изобилия красок и блесток у нее голова закружилась.
Тут навстречу им выплыла полная седовласая женщина в шуршащих юбках из шелка. Взяв Тоби под руку, она сказала:
— Мы слышали, что вы женились, сэр Тоби, но нам не хотелось в это верить. Мы были так рады за вас, когда вам удалось вырваться из тисков этой бледной пигалицы, этой Софии. Надо признать, что чувство цвета у нее присутствует, но я всегда знала, что она вам не пара. Что она вас обманет. — Дама повернулась к Бел. — Но вижу, что вкусы у вас изменились к лучшему. Вот эта, она ведь не англичанка?
— Только наполовину, — сказала Бел.
— Ах, только наполовину! — воскликнула мадам, бесцеремонно разглядывая Бел. Осмотрев ее тщательнейшим образом, модистка заключила: — Что ж, будем надеяться, что это правильная половина.
Бел в ужасе уставилась на мужа. А тот расплылся в улыбке и проговорил:
— Изабель, дорогая, позволь представить тебе мадам Памплмусс. Все платья моей сестры Маргарет — ее творения. И мне, как я ни противился, приходилось присутствовать на многих примерках. Маргарет частенько заставляла меня сопровождать ее сюда.
— Заставляла? — Француженка надула ярко накрашенные губы. — Миретта говорила другое.
— Миретта? — Бел тут же прикусила губу.
Мадам Памплмусс весело рассмеялась:
— Это моя племянница и ученица. Она приехала из Парижа, чтобы научиться нашему ремеслу. Сэр Тоби ее ужасно развращал.
— Я развращал ее? — Тоби тоже засмеялся. — Развращал в возрасте пятнадцати лет? Ваша племянница была на три года меня старше и успела пережить с полдюжины бурных романов. Все, что мне удалось, — это выпросить у нее поцелуй.
Модистка очень по-французски хмыкнула, тем самым выразив свое скептическое отношение к заявлению Тоби.
— А как насчет Джозефины? — спросила она.
— Прощу вас, не будем говорить о Джозефине.
— А Мэри-Клер?
— Давайте не будем говорить и о Мэри-Клер. — Тоби прижал руку к груди и сделал «трагическое» лицо. — Вы же знаете, что это ателье наделало множество дыр в моем юношеском сердце. Посетив вас в первый же раз, я ступил на путь греха и морального разложения. Добродетель была забыта. Благие намерения — тоже, Осмелюсь перефразировать одно известное изречение… Для меня дорога в ад была устлана тюлем, однако… — Он обнял Бел за талию. — Однако сейчас я пришел сюда для того, чтобы охранять моего ангела-хранителя, взявшего на себя труд по спасению моей грешной души.
Мадам Памплмусс внимательно посмотрела на Бел. Потом с хищной усмешкой сказала:
— Значит, ангел? Что-то не очень похожа. Совсем не похожа. — Модистка медленно обошла вокруг Бел, проводя ладонями по ее плечам и по бедрам. — А теперь руки в стороны, милая. — Двумя точными тычками под ребра мадам добилась того, что Бел вытянула руки в стороны. Затем модистка развернула ее лицом к зеркальной стене. — Так вот, чтобы стать настоящим ангелом… — продолжала модистка, — вам следует позволить мужчинам хотя бы одним глазком заглянуть в рай. — С этими словами она приподняла ладонями груди Бел, так что они едва не вывалились из выреза её муслинового платья.
Не зная, куда деваться от ужаса и стыда, Бел судорожно сглотнула. Ей очень хотелось высказать все, что думает об этом издевательстве, но она не могла произнести ни слова. К счастью, Тоби в это время рассматривал ткани на полках и не смотрел на нее.
— Да, так намного лучше, — сказала мадам, пристально глядя на отражение Бел. — Леди Олдридж, мы изготовим для вас правильный корсет. Такой, чтобы они, — она снова потрогала ее груди, — плыли, как облака в небе.
Тут Тоби наконец оторвался от изучения тканей и плюмажей и проговорил:
— Ей нужен подходящий наряд на посещения оперы. Через три дня наряд должен быть готов.
— Для оперы? — Бел наконец-то обрела дар речи. — Но мы не можем ехать в оперу через три дня!
— Три дня? — Мадам прищелкнула языком. — Нет, невыполнимо.
— Мы непременно поедем в оперу, — заявил Тоби. Взглянув на модистку, добавил: — И три дня — вполне реальный срок. Я видел, как вы раньше творили чудеса. Только не говорите мне, что ваши ловкие пальчики потеряли сноровку.
— Что вы могли узнать о моих ловких пальчиках? — Мадам бросила на Тоби кокетливый взгляд, затем достала из ящика стола тесьму для снятия мерок. — Конечно, вы могли бы кое-что узнать, если бы не тратили столько времени на молоденьких девушек. Я бы совратила вас так, что надежды на спасение души не осталось бы вовсе.
— Обещания, одни лишь обещания… — с улыбкой пробормотал Тоби. Взяв руку модистки, он поцеловал ее пальцы, затем сказал что-то на французском — что-то, прозвучавшее очень двусмысленно, как показалось Бел.
«А впрочем, ничего удивительного, — подумала она. И в тот же миг от дальней стены комнаты донеслось женское хихиканье, так что, возможно, Бел не ошиблась насчет двусмысленности.
