доспехах, вихрем пронеслись над растоптанным трупом этого знаменитого торговца королями.
Но эта задержка спасла дона Педро. Напрасно Виллан Заика, предпринимая героические усилия, пытался придать третье дыхание людям и коням, бретонцы бешено мчались вперед, рискуя загнать коней, но в тот момент, когда они почти настигли дона Педро, тот успел въехать в первый пояс укреплений замка и оказался в безопасности; ворота за ним захлопнулись.
Он благодарил Бога, что и на сей раз избежал плена.
Мотриль же приехал в замок на четверть часа раньше.
Виллан Заика с досады рвал на себе волосы.
– Терпенье, мессир, – успокаивал его Аженор, – не будем терять времени и окружим замок. То, что нам не удалось сегодня, удастся завтра.
Виллан Заика последовал этому совету; он расставил своих всадников вокруг замка, и сумерки опустились в тот миг, когда последний выход был закрыт для всякого, кто попытался бы вырваться из Монтеля.
Тем временем подошел и Дюгеклен со своими тремя тысячами солдат; он узнал от Аженора важную новость о короле доне Педро.
– Какая досада, – сказал он, – ведь крепость неприступна.
– Сеньор, это мы еще посмотрим, – ответил Молеон. – Бели в замок нельзя войти, то следует признать, что из него нельзя и выйти.
XXI. Аисса
Коннетабль не был наивным человеком. Он был далек от того, чтобы недооценивать способности дона Педро, хотя признавал, что характер у короля отвратительный.
Когда он обошел вокруг замка Монтель и оценил его местоположение, когда убедился, что, благодаря хорошей, надежной охране, можно не выпустить из замка даже мышь, Дюгеклен сказал:
– Нет, мессир де Молеон, нам не выпало того счастья, которое вы нам обещали. Нет, король дон Педро не заперся в замке Монтель, ибо ему отлично известно, что его отсюда не выпустят и уморят голодом.
– Уверяю вас, ваша милость, что Мотриль в замке и с ним король дон Педро, – возразил Молеон.
– Я поверю в это, когда сам его увижу, – ответил коннетабль и спросил: – Сколько в замке солдат?
– Триста человек, сеньор.
– Эти триста человек, если только захотят, забросают нас камнями и уложат тысяч пять наших солдат, а мы не сможем выпустить по ним ни одной стрелы. Завтра сюда прибудет дон Энрике; сейчас он занят тем, что вынуждает Толедо сдаться. С ним мы и решим, не лучше ли нам уйти отсюда, чем терять здесь целый месяц.
Аженор пытался спорить, но коннетабль, упрямый, как всякий бретонец, не терпел возражений, вернее, не давал себя убедить.
На следующий день действительно прибыл дон Энрике, сияющий радостью победы.
Он привел с собой ликующую армию. Когда военный совет выяснял вопрос, находится ли дон Педро в замке, дон Энрике сказал:
– Я согласен с коннетаблем. Дон Педро слишком хитер, чтобы на виду у всех заточить себя в неприступную крепость, откуда ему не выбраться. И посему надо оставить здесь небольшой отряд, чтобы он не давал покоя Монтелю, заставил замок сдаться и не оставил у нас в тылу крепость. Ну, а мы пойдем дальше, нам, слава Богу, есть чем заняться, раз дона Педро здесь нет.
Аженор присутствовал на этом обсуждении.
– Ваша светлость, – обратился он к дону Энрике, – я слишком молод и неопытен, чтобы подавать свой голос среди доблестных полководцев, но ничто не сможет поколебать моего убеждения. Я опознал Каверлэ, следующего за королем, и Каверлэ был убит! Я видел, как дон Педро въехал в замок, я узнал его помятый шлем, разбитый щит и окровавленные золотые шпоры.
– А разве сам Каверлэ не мог ошибиться? В битве при Наваррете я тоже сменил доспехи, и разве с помощью преданного рыцаря дон Педро не мог сделать то же самое? – спросил дон Энрике.
Ответ короля встретил всеобщее одобрение. Аженору опять ничего не удалось добиться.
– Надеюсь, я убедил вас? – любезно спросил король.
– Нет, сир, не убедили – робко возразил Аженор, – хотя мне нечего ответить на мудрые замечания вашего величества.
– Надо уметь убеждать, сир де Молеон, да, надо.
– Я постараюсь научиться, – ответил молодой человек с плохо скрываемой горечью.
Наш нежный любовник оказался в отчаянном положении. Дон Педро, доведенный до крайности – он теперь не остановился бы ни перед чем, – находился в замке, рядом с Аиссой. Разве бесчестный король, предвидя скорую гибель, не попытался бы перед агонией вкусить последнее наслаждение, разве он оставил бы невинной девушку, верную другому, а не овладел бы ею силой?
И разве Мотриль, творец гнусных интриг, не был способен на все, чтобы вынудить короля сделать еще один шаг в своей кровавой и честолюбивой политике?
Поэтому Аженор был вне себя от гнева и горя. Он понял, что, храня и дальше свою тайну, рискует тем, что дон Энрике, коннетабль, армия уйдут, и тогда дону Педро, намного, кстати превосходящему умом и воинскими талантами привередливых офицеров, которым поручат охранять Монтель, удастся бежать из замка после того, как он принесет Аиссу в жертву прихоти своей царственной скуки.
Аженор мгновенно принял решение и попросил у короля аудиенции с глазу на глаз.
