Аженор, твердо уверовав в то, что он слышал голос Аиссы, и поддавшись первому порыву, столь естественному для двадцатилетнего юноши, взял меч, накинул плащ и приготовился выбраться в сад. Но в тот момент, когда он уже перекинул ногу через подоконник, Аженор почувствовал на плече чью-то руку; он обернулся и увидел своего оруженосца.
– Сеньор, я всегда обращал внимание на то, – сказал Мюзарон, – что некоторые глупости, совершающиеся в этом мире, делаются тогда, когда люди выходят из дверей, но все остальные, то есть подавляющее большинство глупостей, делаются тогда, когда люди выскакивают из окон.
Аженор рванулся вперед; Мюзарон почтительно, но крепко, удержал его.
– Пусти меня! – приказал молодой человек.
– Ваша милость, я прошу у вас пять минут, – сказал Мюзарон. – Через пять минут вы будете вольны совершать все глупости, какие ни пожелаете.
– Ты знаешь, куда я иду? – спросил Молеон.
– Догадываюсь.
– А тебе известно, кто находится в саду?
– Мавританка.
– Там Аисса, как ты сам сказал. И неужели ты думаешь меня удержать?
– Это зависит от того, будете вы разумным или безрассудным.
– Что ты хочешь сказать?
– Что мавританка не одна.
– Да, конечно, она с отцом, который ни на минуту не оставляет ее.
– А разве отца не охраняет постоянно дюжина мавров?
– Ну и что?
– Как что? Они бродят в саду под тенью деревьев. Вы натолкнетесь на одного из них и убьете его. На крик прибежит второй, вы и его прикончите. Но примчатся третий, четвертый, пятый, завяжется схватка, бой, зазвенят мечи. Вас узнают, схватят, может быть, убьют.
– Пускай, но я увижу ее!
– Тьфу! Погибнуть из-за мавританки!
– Я хочу встретиться с ней.
– Я не могу помешать вам, но встречайтесь с ней без риска.
– У тебя есть такая возможность?
– У меня нет, но граф может ее вам предоставить.
– При чем тут граф?
– При том. Неужели вы думаете, что он меньше вашего интересуется присутствием Мотриля в Бордо, и, узнав, что мавр здесь, не проявит столь же большого желания, как и вы, выяснить, чем занимается здесь отец, тогда как вы желаете узнать, чем занята его дочь.
– Ты прав, – согласился Аженор.
– Ага! Теперь-то вы понимаете, – заметил довольный Мюзарон.
– Хорошо! Ступай разбуди графа. А я останусь здесь, чтобы не спускать глаз с этого огонька.
– Но хватит ли у вас терпения нас дождаться?
– Я буду слушать, – ответил Аженор.
Нежный голос продолжал звучать в ночи; ему вторили струны гузлы. Перед глазами Аженора был уже не сад в Бордо, а сад алькасара; перед ним был не белый дом принца Уэльского, а мавританский домик, увитый плющом. Каждый звук гузлы все глубже проникал в его сердце, постепенно наполнявшееся восторгом. Едва он почувствовал себя в одиночестве, как с шумом открылась дверь и вошел Мюзарон; за ним следовал граф, закутанный в плащ и державший в руке меч.
В нескольких словах дон Энрике был посвящен в суть дела. Аженор, ничего не утаивая, рассказал ему о своих прежних отношениях с прекрасной мавританкой и о дикой ревности Мотриля.
– Именно поэтому вы должны попытаться поговорить с этой женщиной, – сказал граф. – От нее мы узнаем больше, чем от всех шпионов на свете. Женщина, которую держат в рабстве, часто властвует над своим деспотом.
– Вы правы, правы! – вскричал Молеон, сгоравший от нетерпения мчаться к Аиссе. – Я готов выполнить приказы вашей светлости.
– Вы уверены, что слышали именно ее голос?
– Так же, как я уверен в том, что слышу вас, ваша светлость. Это ее голос доносится оттуда, он еще звучит в моих ушах и выведет меня на свет из мрака ада.
– Прекрасно! Но трудность в том, чтобы проникнуть в дом, не натолкнувшись на охрану.
– Мы тоже так думаем, ваша милость!
– Разумеется, я пойду с вами, понятно, что я буду держаться в стороне, чтобы дать вам свободно поговорить с вашей возлюбленной.
– В таком случае нам больше нечего бояться, ваша светлость. Два таких воина, как вы и я, стоят десяти
