— Сделаем вид, будто вы с нами не виделись. Следовательно, вы ничего не знаете. Вы испрашиваете у короля аудиенцию.
— Но госпожа Дюбарри утверждает, что король мне откажет.
— Вы испрашиваете у короля аудиенцию, дабы предложить себя в качестве «крестной» графини Дюбарри. Понимаете? Вы же не знаете, что у нее уже есть баронесса д'Алоньи. Вы испрашиваете у короля аудиенцию, предлагая представить мою сестру ко двору. Король будет тронут таким предложением от особы вашего ранга. Его величество примет вас, поблагодарит, спросит, чем может быть вам полезен. Вы наведете разговор на вашу тяжбу, изложите ему ваши умозаключения. Его величество все поймет, распорядится, и процесс, который вы считаете безнадежным, решится в вашу пользу.
Г-жа Дюбарри пожирала графиню пламенным взглядом. Та, по-видимому, почувствовала какой-то подвох.
— Я бедна, — поспешно возразила она, — и даже подумать не смею, что его величество…
— Мне кажется, в таком деле достаточно будет, если вы обнаружите свою добрую волю, — возразил Жан.
— Ну, если речь идет только о моей доброй воле… — нерешительно протянула старая графиня.
— Мысль и впрямь недурна, — улыбаясь, заметила г-жа Дюбарри. — Но, быть может, графине претят подобные уловки, пусть даже от них зависит результат тяжбы?
— Да причем здесь уловки! — возмутился Жан. — И потом, скажите на милость, кто будет знать об этих уловках?
— Графиня права, — вмешалась старая дама, надеясь хоть так увильнуть от предложения, — и я предпочла бы оказать ей подлинную услугу, чтобы действительно снискать ее дружбу.
— О, вы просто безмерно великодушны, — произнесла г-жа Дюбарри со скрытой иронией, которая, однако, не ускользнула от графини Беарнской.
— Ну что ж! Есть еще один способ, — заявил Жан.
— Еще один?
— Да.
— Оказать подлинную услугу?
— Ах, виконт, — воскликнула г-жа Дюбарри, — осторожней! Вы становитесь поэтом: даже у господина Бомарше не рождается в воображении столько замыслов, сколько у вас.
Старая графиня с тревогой ждала, когда будет назван этот способ.
— Шутки в сторону, — изрек Жан. — Ну-ка, сестричка, вы ведь в достаточно хороших отношениях с госпожой д'Алоньи, не так ли?
— Разумеется. Да вы и сами это знаете.
— Она обидится, если не ей придется представлять?
— Вполне возможно.
— Разумеется, вы не станете без подготовки, с налету пересказывать ей слова короля, что она, дескать, недостаточно для этого родовита. Нет, вы женщина умная, и объясните ей по-другому.
— Как же? — спросила Жанна.
— Скажете, что просите ее уступить госпоже графине Беарнской возможность оказать вам услугу и исправить свои дела.
Старуха затрепетала. Это уже была прямая атака. Дать уклончивый ответ было невозможно.
И все-таки она нашлась.
— Мне не хотелось бы причинять обиду этой даме, — сказала она. — Знатные особы обязаны блюсти приличия.
Г-жа Дюбарри не сумела укрыть досады, но брат знаком успокоил ее.
— Заметьте, сударыня, — обратился он к старой графине, — я ведь ничего вам не предлагаю. Вы ведете тяжбу, такое со всяким может случиться; вы желаете ее выиграть, что вполне естественно. Дело ваше по всем обстоятельствам проигрышное, это приводит вас в отчаяние; я случайно встречаюсь с вами, когда вы предаетесь отчаянию, проникаюсь к вам симпатией, ваше несчастье меня трогает; я решаюсь принять участие в этом деле, до меня не касающемся, ищу способа, как бы придать ему благоприятный оборот, хотя оно уже на три четверти проиграно. Но я ошибся, так что не будем более к этому возвращаться.
И Жан встал.
— О, сударь! — вскричала старуха, дрожа при мысли, что теперь брат и сестра Дюбарри, прежде равнодушные к ее тяжбе, превратятся в ее врагов. — Сударь, напротив, я очень рада, я принимаю ваше благодеяние!
— Мне-то, как вы понимаете, все равно, — с хорошо разыгранным безразличием произнес Жан, — кто будет представлять мою сестру: госпожа д'Алоньи, госпожа де Поластрон или графиня Беарнская.
— Ну, конечно, сударь.
— Просто мне, прямо скажем, было обидно, что благодеяния короля изливаются на недостойную особу, которая из низменной корысти склонилась перед нашим могуществом, поняв, что не может его поколебать.
— Да, так оно, по всей видимости, и будет, — заметила г-жа Дюбарри.
— А вот графиня, — продолжал Жан, — которую мы ни о чем не просили, с которой едва знакомы и которая предлагает нам свои услуги от чистого сердца, кажется мне в высшей степени достойной воспользоваться выгодами создавшегося положения.
Старая сутяжница могла бы возразить, что вовсе не имела чести предлагать от чистого сердца свои услуги, но г-жа Дюбарри не дала ей и рта раскрыть.
— Главное, — вмешалась она, — король будет от этого в восторге и ни в чем не откажет даме, сделавшей подобное предложение.
— Так вы полагаете, что король не откажет ни в чем?
— Он будет рад предвосхитить ваши желания, сударыня. Вы сами, собственными ушами, услышите, как он скажет вице-канцлеру: «Господин де Мопу, я желаю, чтобы вы всячески способствовали графине Беарнской». Но мне кажется, графиня, вы видите какие-то препятствия такому обороту дела. Ну что ж. Надеюсь все же, — с поклоном добавил виконт, — что ваше сиятельство не усомнится в моих благих намерениях.
— Да что вы, виконт, я бесконечно вам благодарна! — вскричала старуха.
— Право, не стоит, — отозвался галантный виконт.
— Но… — продолжала старая графиня.
— Да, сударыня?
— Но ведь госпожа д'Алоньи не захочет уступить свои права, — предположила графиня Беарнская.
— Тогда вернемся к первоначальному плану: вы, графиня, только предложите свои услуги, а король будет вам признателен точно так же, как если бы они были приняты.
— Допустим, что госпожа д'Алоньи согласится, — сказала графиня Беарнская, предполагая худшее, чтобы яснее представить себе суть дела. — Но ведь нельзя же будет отнять у нее то, что она получила.
— Ну, милость ко мне его величества неистощима, — возразила фаворитка.
— Эх, — вскричал Дюбарри, — а какая это будет плюха Салюсам, которых я терпеть не могу!
— Если я и предложу свои услуги госпоже Дюбарри, — сказала старая графиня, все более склоняясь к согласию, к которому подталкивали ее и ожидаемые выгоды, и комедия, которую перед ней разыграли, — то не потому, что надеюсь выиграть тяжбу: если уж сегодня все заранее считают ее проигранной, то завтра едва ли мне удастся добиться благоприятного решения.
— Да лишь бы король этого захотел! — воскликнул виконт, спеша рассеять новые сомнения.
— Виконт, а ведь, пожалуй, графиня права, я совершенно с ней согласна, — возразила фаворитка.
— Вы полагаете? — изумился виконт.
— Я полагаю, что для столь высокородной особы, как графиня Беарнская, было бы куда благороднее предоставить тяжбе идти своим чередом. С другой стороны, никто не властен перечить воле короля или
