– Оксана? Не знаю я никакой Оксаны.
– Ты дружил с Вольским и не знал даже имени его подружки?
– Ну, мы не настолько были с ним дружны…
– Ты только что сказал, что вы были близкими друзьями.
Парень замолчал. Штыкин и Василий Карлович смотрели на него, как два удава на кролика.
– По крайней мере, вы были достаточно близки, чтобы участвовать вместе в одной авантюре, верно? – спросил Василий Карлович.
Мякишев сжал зубы.
– Чья это была идея? Твоя? Вольского? Оксаны или Реброва? – напирал на парня Штыкин.
– Не понимаю, о чем вы говорите!
– Кто был еще с вами в деле, кроме вас четверых?
– Да я вам в сотый раз говорю, что я ничего не знаю…
– Ты хочешь сказать, что не знал о задуманной авантюре? О том, что Вячеслав Вольский решил разыграть похищение, чтобы потребовать с отца выкуп в два миллиона евро? Но вы же были близкими друзьями… – было видно, что Штыкин искренне удивлен.
– Не настолько близкими… – гнул парень свою линию.
– И ты не знал, что по плану кто-то должен был написать, а затем вручить письмо с требованием выкупа? Писал ты?
– Не знаю…
– Так, ничего ты не знаешь. Понятно. Последний раз спрашиваю: ты написал письмо?
Парень молчал.
– Не хочешь говорить? Ладно, забудем о письме. Поговорим о доставке. Кто-то же должен был доставить это проклятое письмо. Согласен?
Мякишев ничего не ответил. Штыкин кивнул, словно ничего другого от него и не ожидал.
– Кто-то должен был принести письмо в дом и опустить его в почтовый ящик, чтобы Всеволод Вениаминович получил его вместе с остальной почтой. Разве ты этого не знал?
– Я ничего не знаю, – твердил парень словно заведенный.
– Рома, бессмысленно отпираться, – Пульхерия встала, взяла стул, на котором сидела, и поставила его напротив парня. Присев, она прямо посмотрела ему в глаза. Он не выдержал и отвел свой взгляд. – Это сделал ты и доказать это будет совсем нетрудно. Письмо было распечатано на лазерном принтере. Достаточно будет проверить твой компьютер дома или компьютеры, к которым ты имеешь доступ в университете. Сейчас каникулы, уникальность картриджа для лазерного принтера сохранится, по крайней мере, до начала учебного года. Ты ведь не догадался его уничтожить?
Парень смотрел на нее, как загипнотизированный.
– Очень просто доказать, что это письмо было распечатано именно на том принтере, к которому ты имел доступ. Надеюсь, это тебе понятно? Письмо с требованием выкупа в два миллиона евро было ключевым пунктом вашего плана, верно? Ты ведь это знал?
– Я не знал…
– Не знал что?
– Я ничего не знал об этом.
– Да все ты знал, – сказал Штыкин, почувствовав, что парень начал поддаваться. – Идея казалась неплохой до тех пор, пока кто-то из вас не сообразил, что все деньги лучше, чем их часть. И в результате, Вячеслав мертв, Кузьма тоже. Какова была твоя доля?
– Моя?
– Делить должны были на четверых? На пятерых? На шестерых? Кто еще должен был получить свою долю, кроме тебя, Вячеслава, Кузьмы и Оксаны?
Парень закусил губу и тупо уставился в стену.
– Это ты установил диктофон? – спросила Пульхерия.
Штыкин с Василием Карловичем удивленно переглянулись, но промолчали.
– Диктофон? Какой диктофон? – отпирался Мякишев.
– Очень хорошая и дорогая модель, которая включается самостоятельно при начале разговора.
– Ни о каком диктофоне я ничего не знаю, – упрямо твердил Рома.
– Как же ты тогда узнал, где укрылся Вячеслав. Как ты нашел ту дачу, где его убил? – Пульхерия знала, что парень никого не убивал, но ей просто необходимо было заставить его разговориться, поэтому она решила подыграть следователям.
– Я никого не убивал! – Мякишев аж подпрыгнул на стуле от возмущения. – Зачем мне было его убивать?
– Из-за денег.
– Я даже не знал, где он был!
– Ты хочешь, чтобы мы в это поверили?
– Не знаю, о чем вы…
– Ты не был в прошлый вторник на даче, где укрывался Вячеслав Вольский? И не душил его? Как ты сумел подобраться к нему, чтобы он ничего не заподозрил? – нажимал на Мякишева Штыкин.
– Я этого не делал! Нет!!!
– Значит, вечером во вторник ты, покинув квартиру Оксаны Шпак, не поехал на дачу, где скрывался Вольский? Тогда куда ты отправился?
– Из квартиры Оксаны Шпак? – парень подозрительно взглянул на Штыкина. – С чего вы взяли, что я был в ее квартире? Я даже не знаю, где она живет.
– Разве ты не знаешь, где находится квартира женщины, которую ты убил перед тем, как убить Вячеслава Вольского?
– Убил? – растерянно спросил Рома Мякишев. – Оксана мертва?
Лицо парня побелело, глаза закатились. Он медленно осел на бок, соскользнул со стула и застыл на полу, лишившись чувств. Штыкин тут же опустился рядом на колени, одной рукой потрогал влажный лоб парня, другой поискал пульс. Потом поднял глаза.
– Это обморок. Пульхерия Афанасьевна, принесите воды. Там, кажется, есть немного в чайнике. Василий Карлович, помогите мне уложить его на диван, поровнее. Держите его за ноги.
Чайник был пуст. Пульхерия выбежала из комнаты, быстро нашла туалет. Достаточно было пойти на запах. Налив полный чайник, она вернулась в комнату, правда, не сразу нашла ее. Ей пришлось открыть несколько чужих дверей, прежде чем ей попалась нужная.
К тому времени парня уже уложили на диван. Пульхерия обильно смочила носовой платок и положила его на лоб Мякишеву, предварительно обтерев ему шею и грудь. Парень еще лежал неподвижно, но рука его уже неловко тянулась к мокрому носовому платку на лбу. Штыкин с легкостью приподнял тяжелое тело, усадил парня и спустил его ноги на пол, но они непослушно расползались, тело оседало словно тряпичное, а голова бессильно падала на грудь.
Штыкин снял со лба парня носовой платок и положил его ему на затылок. Прошло еще несколько минут, прежде чем Рома пришел в себя и выпрямился, при этом выглядел он совершенно несчастным.
– Меня сейчас стошнит, – сообщил парень слабым голосом.
– Надо же, такой здоровый, а чувствительный словно девушка, – удивился Штыкин. – Вставай, я отведу тебя в туалет.
Дождавшись их ухода, Пульхерия повернулась к Василию Карловичу:
– Вам не кажется, что Игорь Петрович перегнул палку?
– По-моему, все было сделано очень красиво. Допрос – не самая приятная работа, но без него не обойтись. Игорь Петрович владеет им в совершенстве.
– Я не это имела в виду.
– Виноват ли Мякишев на самом деле? Понятия не имею. Хотя нет, у меня есть особое мнение на этот счет. Я изложу его вам после допроса.
– У меня тоже есть особое мнение.
– Ну конечно же ваше особое мнение, Пульхерия Афанасьевна… Вы вообразили себя детективом…
– Я никого из себя не изображаю, – сердито оборвала его она, – просто задала себе несколько вопросов
