и попыталась найти на них ответы, применив самую обычную логику, не более того. Конан Дойль назвал это дедуктивным методом, а по-моему, надо просто пошире раскрыть глаза и постараться заметить детали, которые помогут решить задачу. Все очень просто. С чего вдруг Игорь Петрович решил, что Мякишев убийца?
– А почему нет? Если он упал в обморок, следовательно, не способен на убийство? – нахмурился Василий Карлович. – Нет, Пульхерия Афанасьевна, в предположении Штыкина есть резон. Давайте рассуждать логически или применим ваш любимый дедуктивный метод. Раз он написал и принес письмо, то не пойдет забирать деньги. Как мы знаем, он и не пошел. Далее, раз Мякишев не забирал деньги, следовательно, у него не было и мотива убить Вячеслава Вольского, иначе он ничего не получил бы. Если он не планировал убрать Реброва, тогда пакет с деньгами получил бы последний оставшийся в живых. Теперь о Реброве. Надо попытаться выяснить, не было ли у Мякишева идеи избавиться от него? Только случайное стечение обстоятельств привело к гибели Кузьмы Реброва…
– Или не случайное… – пробормотала Пульхерия.
– Что вы сказали? Повторите пожалуйста, я не расслышал, – отвлекся от своих рассуждений Василий Карлович.
– Да нет, это я так, о своем, о девичьем… Не обращайте внимания. Продолжайте, пожалуйста.
– Да я, собственно, закончил. Вот хочу спросить, нет ли у вас еще каких-нибудь соображений?
В этот момент в комнату вернулись Штыкин и Мякишев. Следователь поддерживал парня за талию. Несмотря на свои солидные габариты, Роман выглядел по-детски беззащитным. Игорь Петрович помог ему сесть на стул и подождал немного, чтобы убедиться, что парень в порядке, потом занял свое место, присев на край стола.
– Как ты себя чувствуешь? – с участием спросила Пульхерия.
– Уже лучше. Извините меня…
– Не за что, малыш. А теперь ты нам расскажи все, только честно, ничего не утаивая. В результате этой затеи трое твоих друзей мертвы. Я не хочу тебя пугать, но умер еще один человек, вернее, одна женщина. Один погиб в автокатастрофе, трое других – задушены. Предполагаю, что ты будешь следующим. Ну?
Мякишев облизнул губы.
– Что вы хотите знать? – спросил он глухо.
– Ты убил Вячеслава? Смотри мне в глаза и отвечай как на духу.
– Нет, Богом клянусь…
– А Оксану?
– Нет.
Пульхерия вздохнула.
– Сколько же вас было?
– Только четверо.
– И в живых остался ты один…
– Я знаю, – виновато вздохнул парень.
– Чья это была идея? Кто придумал весь этот план?
– Вольт… Слава Вольский. Он сказал… – Мякишев осекся.
– Ну, не стесняйся, – подбодрила его Пульхерия. – Так, что он сказал?
– Сказал, что отец не станет обращаться в милицию.
– Если бы сына не убили, думаю, так и было бы, – подтвердил Штыкин. – Фактически он нас не звал. Мы пришли к нему сами…
– Как вы собирались делить деньги? – поинтересовалась Пульхерия.
– Вы имеете в виду, сколько каждому?
– Да.
– Мне триста тысяч евро, Кузьме и Оксане по пятьсот, остальные – Вольту.
– Когда вы планировали делить деньги? – спросил Игорь Петрович.
Рома успокоился и отвечал на его вопросы, не пряча глаза.
– В субботу. Вольт считал, что к тому времени все уляжется. К тому же на воскресенье у Реброва был билет на самолет в Ниццу. У его родителей там вилла.
– У кого должны были до этого храниться деньги?
– У Реброва дома. Это было безопаснее всего. У них полно охраны.
– Где вы должны были делить деньги?
– В одном загородном гольф-клубе. По утрам там нет никого, кроме обслуги. Можно было бы взять с собой сумки с клюшками и уехать на специальных автомобильчиках подальше от всех. Никто на нас не обратил бы никакого внимания.
– Как ты туда собирался добраться? У тебя есть машина?
– Нет. Меня должен был подвезти Вольт.
– Ты уверен, что не Ребров?
– Нет, именно Вольт. А что?
– Что ты подумал, когда узнал, что Вольский убит?
– Я подумал… – Мякишев запнулся, но потом продолжил: – Я решил поговорить с Оксаной и Кузей. Как ее найти, я не знал, а когда зашел к Реброву, горничная сказала, что его нет дома.
– И тогда ты подумал, что деньги хорошо бы поделить на троих, а не на четверых… – предположил Штыкин.
– Ничего я не подумал. Все бы решили без меня другие.
– Других теперь нет. Разве ты не понимал, что вы играете в опасные игры?
– Вот именно, – Мякишев ухватился за спасительно слово. – Именно игра, так Вольт тогда это и назвал…
– Смертельная игра, в результате которой появилось четыре покойника, – с горечью напомнила Пульхерия. – Я назвала бы ее игрой на выбывание. Но почему Вячеслав ее затеял?
– Он ненавидел отца.
– И не подумал о том, что, получив таким образом деньги у отца, он обидит одного из самых богатых людей страны?
– Если бы дело было только в этом…
– Тогда в чем? – насторожилась Пульхерия.
– Ему очень нужны были деньги.
Она невольно удивилась:
– Вячеслав Вольский нуждался в деньгах?
– Отец давал ему не так уж и много. Он многим задолжал. Не мог же он без конца брать в кредит. Вольт отчаянно нуждался в деньгах. По крайней мере, так говорил.
– Зачем ему понадобились деньги? Он что, играл?
– Нет, Вольт не играл. Он сказал, что когда получит деньги, то прежде всего купит квартиру Оксане…
– Что? – не поверила своим ушам Пульхерия.
– Так он хотел.
– Что-что?
– Я не вру, – обиженно надулся Мякишев, – он сам об этом говорил. Он мечтал купить Оксане хорошую квартиру за границей, кажется, в Праге, считая, что тогда она уйдет к нему, вернее, они вместе туда уедут. Вольт собирался открыть там свое дело. Им надоело встречаться в гостиницах, от всех прятаться. У нее был какой-то очень влиятельный покровитель, который не догадывался, что его содержанка ему изменяет. Мне показалось, что она его почему-то очень боится.
– Да, да. Все правильно, – пробормотала Пульхерия. – Именно так и было. – Она взглянула на следователей.
– Все сходится, – торжествующе объявил Василий Карлович. Он протянул Мякишеву пропуск и пояснил: – Сейчас я отпускаю тебя домой под подписку о невыезде. Если ты мне понадобишься, я должен знать, где тебя найти. И не вздумай выезжать из города без моего разрешения. Понятно тебе?
Парень кивнул, все еще не понимая, чего от него хотят.
