– Я не боюсь призраков. Мне плевать на горелые пни. Не бойся.
– Развияр…
– Да?
– Лукс очень… не понимаю. Может, он ревнует? Эти зверуины, они… люди? У них чувства как у людей?
– Да, – медленно сказал Развияр. – И чувства, и все остальное. Их рождают обычные женщины.
Яска удивленно помолчала.
– Он твой… друг?
– Он мой брат, – Развияр смотрел, как светлячок над головой меняет цвет с бирюзового на изумрудный.
– Развияр…
– Да?
– Мне просто нравится твое имя. Я могу его повторять и повторять. Я могу его петь. Я… если бы все повторилось сначала, я бы сделала, как сделала. Я побежала бы за тобой босиком. Поплыла бы… Я люблю тебя. Даже когда… мне больно.
У нее была очень тонкая кожа. Любое грубое прикосновение оставляло синяк. Развияр потянулся к ее губам:
– Так больно?
Она напряглась под ним и задрожала.
– А так?
Мерцали светлячки, их холодные оттенки делались теплыми и наоборот. Яска глубоко дышала, улыбалась, размазывала слезы.
– Давай спать… Спите, ваше могущество. Спи, моя девочка.
И они уснули, обнявшись.
На другой день шли медленно, хотя путь сделался много легче. Подлесок становился все реже, открывалось пространство между стволами. Путники шли вдоль нескончаемой колоннады, через огромный сумрачный зал с высоченными сводами.
Развияр шагал, не глядя под ноги, иногда спотыкаясь. Картинки из его прошлого, яркие и выпуклые, были реальнее этого леса. Лес казался призрачным, особенно утром, когда туман поднимался в рост человека, и Яска тонула в нем и шла, ухватившись за руку Развияра.
Туман разошелся. Там, наверху, вышло солнце. Яска, будто не заметив этого, не выпустила локоть Развияра. Ему приходилось тащить ее вперед: так часто она останавливалась и даже пятилась.
– Впереди что-то есть. Плохо… пахнет.
Они нашли перевернутую телегу. Кучу тряпья. Несколько стрел с темными зазубренными наконечниками.
– Гекса, – сказал Развияр.
Чуть позже они наткнулись на старую могилу. Холм провалился, зарос травой, из земли торчало ржавое острие косы.
– Там, впереди, есть живые?
– Смотря кто, – туманно ответила Яска. – Не знаю.
Стали попадаться горелые участки. Молодая зелень затянула пожарище, но не полностью. Путники встретили горелый пень, вывороченный из земли, опирающийся на корни, как на длинные узловатые ноги. Пень почему-то был истыкан стрелами.
– Обойдем, – шепотом попросила Яска.
Они обошли пень, не приближаясь к нему. Близился вечер.
– Страшновато тут ночевать, – начала Яска слабым, но нарочито бодрым голосом. – Может быть…
И встала как вкопанная. Впереди между стволами виднелись зеленые заросли – стена переплетенных листьев и стеблей.
– Там что-то есть, – глухо сказала Яска и потерла нос. – Пахнет… Отойдите! Не подходите туда!
Развияр и Лукс одновременно выхватили оружие.
– Враг? – отрывисто спросил Развияр.
Яска дернула ноздрями:
– Не знаю. Не шевелится.
– Труп? – Развияр опустил клинок.
– Очень большой. Не человек.
Развияр, сжав зубы, шагнул к стене из переплетенных листьев. Ударил и отскочил; за зеленым плотным пологом не было ничего, кроме камня. Он осмелел, ударил еще и еще, выбил искру и вдруг отшатнулся: в прорехе проглянуло темное лицо.
Вскрикнула Яска за его спиной. Развияр задрожал; ни мох, ни сырость не коснулись Мертвой Статуи: огромный человек лежал на боку, закрыв глаза.
– Это не опасно, – сказал Развияр, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. – Это Мертвая Статуя. Я помню.
– Он жив, – Яска сглотнула. – Не двигается… но жив. Кто это?
– Великан, – Развияр разрубал мечом ветки, листья падали на лицо статуи и скатывались по гладкой щеке. Открылся подбородок, на котором различимы были завитки короткой бороды. – Старая история. Его убил маг… оглушил. Великий маг. Больше ста лет назад. Моя мама в детстве видела, как он поднимает веки.
Яска отступила еще на несколько шагов.
– Маги могут… вот так?
– Еще и не так, – Развияр вгляделся в каменное лицо, пытаясь разглядеть ярость или отчаяние, или боль поверженного, но великан был безучастен. – Маги могут… Послушайте, это распутье. Теперь я должен узнавать места.
– Соберу цветочки – выкрашу рубаху…
Девочка шла босиком по тропе, шагала перед Развияром, он видел ее рассыпавшиеся по плечам рыжие волосы. Хотел окликнуть ее, но не смел. Между ним и девочкой стояли почти пятнадцать лет.
– Паутинки напряду, вывяжу платочек…
Девочка прошла мимо деревянной распялки, на которой была натянута толстая паутина; ее отмывают от липкой паучьей слюны и вывешивают сушиться. Из паутины плетут кружево, занавески на окна, вывязывают платья…
Развияр прошел мимо обгорелого дерева, поросшего мхом. Девочка потерялась из виду; он ускорил шаг, чувствуя, как дышат в спину Яска и Лукс.
Девочки на самом деле нет. Откуда ей взяться, это воспоминания… Тени.
Развияр быстро шел теперь по колено в ледяной росе, а сверху падали теплые капли. Блики, отсветы, светлячки; тропинка исчезла бы с лица земли, но давным-давно кто-то выложил ее плоскими камушками…
Шлепали по камушкам босые пятки. Девочка, его двоюродная сестра, на ходу сорвала метелочку травы.
– Дудочка, дудочка, дудочка-свистелка…
Мурлыча песенку, она откусила от стебля верхушку и корень. Повертела в пальцах, поднесла к губам: послышался тихий, прерывистый свист. В ответ защелкала над головой белка; девочка засмеялась. Развияр вспомнил: дудочка из травы может приманивать лесных тварей, которые добрые.
Он еще ускорил шаг, боясь потерять свою проводницу из виду. Девочка вышла из леса на поле, открылось настоящее небо с облаками, заиграли под солнцем колосья; Развияр шел сквозь молодой лес, где кое-где еще росли колоски, мелкие и одичавшие, тесно прижавшись друг к другу, будто остатки разбитой армии.
– Куда ты? – громко спросила Яска за спиной. Он не оглянулся.
По дальнему концу поля пробежала фигура на ходулях. Развияру показалось, что за бегущим человеком несется будто рыжая волна, стелятся по земле огненные спины, летят пушистые хвосты… Мгновение – пропал бегущий человек и пропали белки, но девочка по-прежнему шла впереди, и рыжие волосы
