или картинка, будто в кино?
— Не твое дело, — сказал демон, но в голосе его не было прежней уверенности.
— Почему же — не мое? — Ирина отодвинула листы, поболтала ложкой в чашке с чаем. — Почему — не мое? Ты ведь в меня вселился, а не в кого-нибудь! Я из-за тебя ночей не сплю, здоровьем рискую, деньги теряю!
Демон ушел в комнату и там уселся на диван. Ирина, прихватив чашку, пошла за ним; старинные часы пробили половину четвертого.
— Как ты узнаешь про этих людей? Ты ведь с ними не был знаком раньше?
— Не был.
— Олег, — она села напротив, в кресло. — Почему ты вселился именно в меня? Я что, действительно… ведьма?
— Ты уже спрашивала.
— А ты не ответил. Я — ведьма? У меня способности к колдовству?
— Ты шарлатанка.
— Тогда почему? Если бы ты вселился в следователя прокуратуры, или в магната с кучей денег…
— Я не выбираю, в кого вселиться! — шепотом закричал демон. — Я ничего не выбираю! Как груша не выбирает, упасть ей на землю или на небо!
Ирина глотнула чай из чашки и обожглась; интуиция подсказывала, что тему продолжать не следует: демон близок к тому, чтобы взбелениться.
— Хорошо, — сказала она примирительно. — Что у нас с уликами? Во-первых, эта книжка. Во-вторых, оранжевая линия, в центр, район Новых Черемушек.
— Еще одежда, — демон всматривался в экран. — Куртка… легкая, серая. Замок расстегнут. Под курткой пиджак, вроде школьной формы. Синий.
— Тут что, можно различить цвет?
— Синий, говорю тебе! И вот еще кусок эмблемы, круглый. Что на эмблеме — разобрать нельзя.
— Хорошо, — Ирина сделала новый большой глоток, прочистила горло. — Значит, он ехал в школу. На метро. В сторону центра. В свою обычную районную школу он на метро ехать не стал бы? Думаю, школа продвинутая, гимназия какая-нибудь или что-то с хорошей репутацией…
— Ты права, — вдруг сказал демон.
— В смысле школы?
— В смысле… По этим данным нельзя найти человека в Москве.
Ирина поперхнулась чаем.
— Это значит, — демон поглядел в потолок, — что мальчик умрет.
Антон отпер дверь своим ключом. На цыпочках прошел сначала в ванную; внимательно разглядел себя в зеркале.
Умылся холодной водой. Тщательно вымыл руки — три раза, с мылом.
Сел на край ванны и опустил плечи.
Ладно, Пиня смотрит на него, как на комок слизи. Но свои, одноклассники-то? Спокойно выждали, пока свершится «разборка», и только тогда, по сигналу, веселой толпой завалили в раздевалку — за минуту до звонка на физкультуру.
Соблюли приличия. Не заступиться за своего — неприлично, видите ли. Надо выждать, глядя в другую сторону, и сделать вид, что ничего не знаешь…
Он ведь учился с ними целый год. Давал им списывать. Смеялся их шуткам. И так и остался пустым местом для них. Почему?
Сегодня мама вытирала пыль на столе; он заметил это по тому, как неровно стояли его вещи на полочке: деревянный верблюд, пластиковая машинка, любимая с детства, и тряпичная сувенирная лягушка. Нахмурившись, Антон осторожно расставил их на места: машинка — под углом девяносто градусов к краю полки, лягушка мордой к верблюду, верблюд — лицом на север. Порядок в комнате был необходим ему — физиологически. Покосившийся плед, лишняя бумажка на столе, упавший под кровать носок причиняли ему такие же физические страдания, как, например, защемленный дверью палец. Поэтому в его комнате всегда — всегда! — царил порядок. Одежда в шкафу висела в строго установленной последовательности. Футболки в тумбочке были уложены стопкой и разобраны по цветам.
Он понимал, что это ненормально. Но именно порядок — внешний порядок — помог ему выжить в те дни, когда вдруг не стало папы.
Он просмотрел почту. Как обычно: ни от кого ни строчки. Будто нет на свете такого человека, как Антон Нечаев.
Он аккуратно развесил одежду и принялся мыть пол; обычно, когда он убирал снаружи, ему казалось, что чище становится внутри.
Но не сегодня.
— Объясни!
Ирина сжимала кулаки. Демон сидел, опустив руки, на краю дивана.
— Объясни, как это все происходит! — Ирина тщетно пыталась поймать его взгляд и, как в работе с клиентом, прочитать реакцию. — Кто тебя заставляет их спасать? И, если спасает — значит, желает добра? Тогда почему не помочь, не подсказать подробнее — что за мальчик, как зовут, как его найти? Ведь это логично!
Демон не отвечал.
— Ну почему ты уперся и молчишь?
Демон съежился, став меньше ростом:
— Не имеет значения.
— Что значит — не имеет? Чего ради ты портишь мне жизнь?
— Не имеет значения. Мы не найдем его, этот парень все равно умрет.
— А плевать мне на этого парня! Чем это для меня обернется, что со мной-то будет дальше? Можно узнать?
— Тебя всегда интересуешь только ты.
— А кто еще? Я у себя — одна! Я просто пытаюсь выжить!
— Не получится.
— Что?
— Не получится, — тоскливо повторил демон. — Меня ждет ад. Не такой, где сковородки, но все же. А ты…
— А я ни при чем! — Ирина испугалась.
— А ты ни при чем, — вдруг согласился демон, и она не поверила своим ушам. — Но ты все равно умрешь когда-нибудь. И тебя тоже ждет ад.
Ирина осторожно поставила чашку на край тумбы:
— Но ведь еще не скоро?
Он поднял злые желтые глаза:
— А есть разница?
— Конечно, есть!
— Нету, — сказал он с отвращением. — Поймешь потом, когда будет поздно.
Он поднялся и вышел из комнаты; Ирина некоторое время сидела, ошалело прислушиваясь. На кухне было тихо.
— Олег?
Она заглянула в кухню. Ни следов чужого присутствия.
— Олег?!
Его не было. Пропал.
Секунду назад жизнь висела на волоске, и была она невыносимой, эта жизнь, отравленной мыслями о чужих самоубийствах, в полутора шагах от сумасшествия и вечного заточения в психушке.
И вот теперь все исчезло, рассеялось, как нечистая сила от крика петуха.
