Он перегнулся за борт; она осторожно подошла и склонилась рядом.
Продолговатое днище отбрасывало темную тень, из нее вдруг стремительно выскользнул целый косяк темных рыбьих спин. То здесь, то там неожиданно мерцала серебряная вспышка – какая-то из рыбин поворачивалась к солнцу боком…
Высокая рябь мешала смотреть; девочка напряглась, наклоняясь все ниже и чувствуя, как рука Аальмара предусмотрительно берет ее за пояс. Вода просматривалась глубоко-глубоко, но дна не было видно; на мгновение она похолодела, осознавая, что, по сути, висит с Аальмаром среди зыбкого пространства, что земля, покрытая ракушками и водорослями, лежит далеко внизу…
Не глядя, она поймала его руку. Ледяной страх почти сразу сменился опасливым восторгом; заглядывая в бездну, она с сожалением подумала о том, что мир велик, а она все еще видела так мало…
Аальмар улыбался.
– …Лечили тебя хорошо.
На рассвете колдун вытащил Игара из погреба, а сейчас был, кажется, полдень. Колдун оказался первым после Отца-Дознавателя человеком, которому Игар выложил свою историю – не удержался, смалодушничал. Болтал непрерывно несколько долгих часов – так, что в горле саднит… А «лечили хорошо» – это о косой старухе, жившей на окраине поселка Утка, которая с виду была ведьма ведьмой…
Теплый деревянный шар, которым цепкие загорелые руки выкатывали его плечо, порою причинял боль. Игар терпел, глядя на лоскуток синего неба за узким высоким окном.
– Двадцать дней у тебя, – негромко проронил колдун.
Игар слабо дернулся:
– Что?
– Двадцать дней… Звезда Хота опускается за неделю до «Осени-середки», знаешь, такой день, когда девчонки сверлят мост посередине… Поверье такое – просверлишь мост на самой середке, посмотришь в дырочку – суженый увидится… В «Осень-середку», в полночь… Смотрители этих самых мостов с кнутом стоят и дежурят – им тоже неохота, чтобы добро дырявили…
Колдун говорил тихо, неторопливо, нарочито не придавая значения словам – все равно, мол, что я сейчас говорю, а ты слушай мой ровный сорванный голос и думай о главном из сказанного вначале…
Игар думал. Колдуновы слова были не про девчонок и не про мосты.
– Значит… вы не можете?..
– Маги не так могучи, как о том болтают, – сухо отозвался колдун. – А существо, подобное скруту… стоит дорого.
Некоторое время Игар размышлял, прикрыв глаза.
– Мне нечем платить, – сказал он наконец. – Но я стою двести шестьдесят монет, – он горько усмехнулся. – Правда, продать вы меня можете и так… Хоть сегодня…
Теперь размышлял колдун; движение деревянного шара замедлилось.
– Ты меня не понял, – проговорил он после паузы. – Собственно… мне не так нужны эти деньги. Я сам доплатил бы, если бы кто-нибудь приволок мне скрута… мертвого или умирающего. Живой и здоровый скрут… Ты не представляешь, что это такое.
Игар оскалился:
– Представляю. Сила меча не берет его – что, сила магии тоже?
Колдун осторожно оторвал деревянный шар от его кожи. Испытующе оглядел оставшийся на месте раны белый шрам, кивнул, небрежно бросил шар в стоящую на полу фарфоровую посудину; плюхнувшись в прозрачную жидкость, которую Игар принял за воду, деревянный шар утонул.
– Сила, сила… Кидаться на скрута с мечом или, гм… с тем, что принято называть магией – все равно что стоять на вершине холма и орать восходящему солнцу: «Зайди! Спрячься обратно, сволочь, не то как дам!..»
В комнату вошла Полевка. На левой ее ступне краснела свежая царапина; рассеянно улыбнувшись, женщина села в резное кресло у окна и, довольная, подставила лицо солнечным лучам. Последним теплым лучам уходящего лета.
Игар видел, как изменилось и потеплело лицо колдуна. Полевку он считал дочерью – хоть и подобрал где-то уже безумную, в возрасте пятнадцати лет…
– Магия, – Игар откашлялся, – магия не может сделать так… чтобы она…
Лицо колдуна сделалось жестким:
– Зачем? Она совершенно счастливый человек. Я позабочусь о том, чтобы ей никогда не было больно… Она живет в своем мире, она куда более нормальна, чем я или ты… Особенно ты, со своей миссией спасителя и палача!..
Полевка взглянула на Игара и ласково покачала головой.
– Я, по крайнем мере, сам выбираю, – глухо сказал Игар.
– Много же ты навыбирал, – отмахнулся колдун.
В приоткрытое окно влетела пестрая пичуга. Женщина рассмеялась; птичка села ей на локоть и изящно повела головой.
– У нее не будет детей, – шепотом сказал Игар. – Она не узнает, что такое…
– Любовь, – мрачно закончил за него колдун. – Посмотри на себя, дурень, и посмотри на нее. Она и есть любовь, она любит весь мир… А ты…
