караулить ночью. А то ведь напрыгнут враги и возьмут нас, тепленьких…
Над землей стелилась ночная сырость. Я обхватила себя за плечи и перевернулась снова на спину. Зажмурилась, чтобы не видеть луну.
Кто такой Мастер-Генерал? И почему он то оживает, то умирает снова?
Зачем те люди, которых мы встретили, возят мертвое тело в повозке?
Какая странная страна…
Я всю ночь спала урывками и проснулась первой. Уйма дрыхнул. На пластинах его панциря (а он спал, не снимая доспехов) выступила роса.
У меня затекли руки, ноги, шея, даже, кажется, язык. Морщась и потирая бока, я взобралась на небольшой кряж, нависающий над дорогой.
Пусто. На севере, в тумане, виднеется следующая виселица – путеводный знак, ведущий к принцу- деспоту. Я вздохнула; хотелось принять душ. Или хотя бы умыться, желательно не росой.
В стороне от дороги я разглядела заросли камыша. Озеро? Болотце? Подойти и глянуть поближе?
Уйма спал. Я попыталась вытащить мешок с продуктами из-под его локтя, но людоед был не прост – разлегся так, чтобы даже во сне защищать свое добро. Рука у него и так была тяжеленная, а кольчужный рукав сделал ее просто неподъемной. Я сдалась.
Над крохотным озерцом кружились мошки. Раздвигая посохом камыш, я пробиралась вперед; уже показалась вода, чистая, прозрачная до самого дна. Я сделала еще шаг…
Над моей головой свистнула веревка. Петля захлестнулась на посохе. Рывок – гладкое дерево, обжигая ладони, рванулось из рук, и сколько я ни пыталась удержать его – упустила.
Из камышей поднялись трое. Двое взрослых (я мельком видела их в замке) и Максимилиан.
– Далеко собрались, пришельцы из-за Печати? – мальчишка ухмылялся во весь рот. Один из стражников, тот, что кидал лассо, перебросил ему мой посох. Максимилиан поймал.
– Ого, – взвесил посох в руке. – Стоящая штука. Можно крышу подпереть, если вдруг просядет.
За моей спиной была вода в болотистых берегах. Справа – один взрослый враг. Слева – другой. А прямо передо мной – мальчишка Максимилиан; раздумывать было некогда.
До него было пять шагов, или два прыжка. Он вскинул мне навстречу руки, согнул пальцы наподобие когтей. Я почувствовала, как сгущается вокруг него гнилой и тусклый кокон заклинания, но не захотела остановиться. Или не смогла.
Поняв, что не успевает с колдовством, он попытался увернуться, и это ему почти удалось. Почти, потому что я все-таки успела ухватиться за навершие своего посоха. Долю секунды мы тянули его в разные стороны, как щенята большую кость, потом я поняла, что тут мне все равно не победить, и разжала пальцы. Максимилиан не удержался на ногах и шлепнулся, ломая камыши, а я бросилась туда, где бессовестно дрыхнул мой защитник.
Далеко мне уйти не удалось. Петля захлестнулась и дернула назад, как на резинке, я упала и покатилась по земле. Веревка впилась в локти, я завертелась, как червяк на крючке, пытаясь высвободить руки.
– Убей волосатого, – услышала я голос Максимилиана. – Скорее, пока он спит!
Я извивалась на траве. Максимилиан подошел и направил на меня мой же посох:
– Тихо. Если будешь себя хорошо вести, мы не убьем тебя, когда уйдем за Печать. Останешься здесь.
Его глаза смеялись. Я горько пожалела о том, что так и не научилась у Оберона убивать врагов взглядом.
Было тихо. Очень тихо и на земле, и на небе. Не слышно ни шагов, ни борьбы, ни предсмертного хрипа. Только где-то проснулась и робко пискнула ранняя птичка.
– Где вы там? – начальственно крикнул Максимилиан.
Из-за кустов вышел Уйма. Шагал неторопливо, покачивая в руке волнистый меч, как дирижерскую палочку.
Максимилиан отбросил мой посох. Вскинул руки, растопырил согнутые пальцы с длинными ногтями, между его ладоней запрыгали искры. В следующую секунду в руках некроманта сгустилась чернота, темный клубок соскочил на траву и вдруг вырос почти до неба (так мне, во всяком случае, с перепугу показалось). Из черноты слепилось существо вроде огромной обезьяны с руками-дубинами, ручищи протянулись к Уйме, и дальше я уже не стала смотреть.
Выбраться из петли! Веревка казалась липкой, будто толстенная паутина. Веревка казалась живым существом с собственной злобной волей. Кряхтя, рыча и постанывая, я сумела все-таки сбросить ее. Мой посох лежал неподалеку, а некромант был поглощен сражением Уймы с неведомой тварью из дымного клубка.
Людоед кружил, уходя из-под ударов черного чудища. Его меч проходил сквозь морок, не нанося противнику вреда. А гадкая Максимилианова тварь только казалась неповоротливой: рука-дубина врезалась Уйме в плечо, и людоед отлетел, как пушинка.
Я дотянулась до посоха, приподнялась на колене и запустила молнию в Максимилиана. Некромант успел отразить мой удар, да так метко, что я сама чуть не поджарилась. Тем временем проклятая тварь снова дотянулась до Уймы и так стукнула его, что людоед упал и остался лежать.
У меня не было времени подниматься с колен. Страх за Уйму и злость на Максимилиана свились в один горячий клубок, поднялись из живота в грудь и хлынули через левую руку – через посох – в сотворенное колдовством чудовище. Тварь замерла с занесенным кулаком, издала странный звук, словно присвистнула сквозь зубы, и распалась черными кляксами дыма.
Пот заливал глаза. Я почувствовала себя легендарным героем, победителем страшилищ. Мне захотелось смеяться и танцевать. Захотелось подойти к Уйме и, снисходительно улыбаясь, протянуть лежащему руку…
В этот момент триумфа меня схватили за горло, сзади. Я снова упала на колени:
– Пусти! Гад!
Максимилиан хихикнул за моей спиной. У него были твердые, как проволока, и очень холодные пальцы. Я попробовала сбросить его – проще было бы избавиться от клеща. Уйма лежал, как мертвый, широко раскинув ноги в кожаных штанах.
– Ты упустила свое счастье, девочка.
В следующую секунду некромант навалился мне на плечи, я врезалась лицом в навершие посоха и чуть не ослепла от боли. Пальцы на горле ослабили хватку, зато чужая рука была теперь в моем кармане.
– Вот и все, – как сквозь туман, я увидела восковой ключ на грязной и узкой ладошке некроманта. – Что передать твоим друзьям за Печатью?
Я потянулась к посоху, но Максимилиан наступил на него сапогом:
– Вот видишь, как опасно играть в «честные ответы» с незнакомцами. Не бойся, я оставлю тебя в живых. Тут так интересно кругом, так много удивительного, ты познакомишься с Принцем-деспотом и его надсмотрщиками, со странствующими палачами, с гмуррами… Когда ты в следующий раз откроешь глаза, я буду уже…
Максимилиан не договорил. Все еще улыбаясь, он вдруг свалился на меня, легкий, как нетопырь, и безвольный, как огородное пугало.
За спиной у него стоял Уйма с окровавленным лицом. Я впервые услышала, как людоед дышит.
– Ты все ему выболтала?
– Мы играли в «честные ответы», – я отвернулась. После того как мы сражались вместе, спасали друг другу жизнь и чуть не погибли, Уйма мог бы вести себя потактичнее.
На широченной ладони людоеда лежал восковой оттиск – отпечаток пальца Гарольда.
– Отдай, – я протянула руку.
Уйма посмотрел с сомнением.
– Это было дадено мне, – я сдвинула брови. – Гарольд дал мне. Я королевский маг, ясно?
– Потеряешь, – с сожалением сказал Уйма. – Или отымут. Или расплавится. На.
Я поймала восковой отпечаток и снова положила в карман. Настроение было ужасное, болела шишка на лбу, ныло ушибленное колено. Впереди была дорога вдоль виселиц и встреча с принцем-деспотом, чьим именем окрестные матери пугают непослушных детей.
