– Ида, не нужно, я сама.
Однако было уже поздно. Ида заметила, что платье порвано и поцокала языком.
– Да, да. У вас быть немного времени, чтобы поесть, похоже, чертовски поспешные молодые люди.
– Послушай, ты меня вгоняешь в краску.
– А-а, у тебя еще есть чувства стыдиться?
– Ну, Ида!
– Я идти тебе за другим платьем, надо, чтобы кто-то объяснил мужчине, зачем есть пуговицы. Ты должна знать. У тебя остаться только два платья, – свернув в узел испорченную одежду, женщина вышла из каюты.
Лаура облегченно вздохнула, когда ее «дуэнья» вышла из комнаты. Придирчивости Иды хватило бы с избытком на двух матерей.
Час спустя, одевшись в свое платье с передником и белым палантином, девушка вышла на палубу. С кормы до нее долетали соленые брызги, в снастях посвистывал ветер и все вокруг словно дышало свежестью, силой и счастьем. Лаура заметила, как сверху ей помахал рукой Тим, и в ту же секунду услышала позади себя голос Доминика.
– Тим почти так же проворен, как и все остальные матросы. Его мать будет ужасно рада и горда, когда увидит его.
Лаура резко повернулась.
Одетый в черные матросские штаны и открытый жилет из черной кожи, Доминик в это мгновение совсем не походил на того изысканного джентльмена, которого она знала в Новом Орлеане. Скорее уж он был похож на самого отъявленного головореза с пиратского корабля. Он наклонился и поцеловал руку девушки.
– А я даже и не слышала, как ты подошел, – улыбнувшись, воскликнула она.
– Я подкрался словно змея.
– Ну, тогда мог бы, и поцеловать украдкой.
– Я взял себе за правило никогда не целовать женщин на глазах у экипажа, а то они будут ревновать.
– Ну и сколько же ты женщин целовал тайком, во время своих поездок?
– Ты что, ревнуешь?
– Нет… То есть, да.
Доминик прикоснулся ладонью к ее щеке.
– Не нужно, ничего такого не было.
– А я тебе не верю.
– Что мне сделать, чтобы заставить тебя поверить?
Лаура озорно улыбнулась и ее золотистые глаза словно облили его теплым светом.
– Тогда поцелуй.
– Но, дорогая…
– Ну, хоть немножко.
– И ты поверишь во все, что бы я ни сказал?
– Да. Ты даже сможешь мне сказать, что самой молодой из твоих пассажирок было девяносто шесть лет, она была лысая и с густыми усами, я и тогда тебе поверю.
Доминик прижал ее спиной к мачте и горячо поцеловал, причем его ладони скользнули на бедра Лауры и он прошептал, неохотно оторвавшись от ее губ:
– Не буду тебя обманывать, ей было девяносто девять, у нее была борода, одна волосинка на голове, и ее деревянные зубы клацали всякий раз, когда я ее целовал.
– Ты все-таки ужасный человек.
– Вот-вот, то же самое и она мне говорила.
Засмеявшись, Лаура повернулась и оперлась на перила ограждения. Доминик подошел следом за ней и, став позади, положил руки на ограждение по обе стороны от нее.
– Клянусь всем, что у меня есть, что на тебя смотреть одно удовольствие, Лаура Бретон Шартье, когда ты вот так стоишь, и ветер играет твоими волосами и треплет твои юбки.
– Ты бы не очень пялил на меня глаза, мой любимый пиратский капитан, потому что я могу запросто растаять от огня, которым ты меня жжешь.
– Ну, тогда дай я тебя обниму, чтобы ты не улетела, словно струйка пара.
– Ах, нет, не забывай, что твои люди могут приревновать.
– Да их подружки не так уж и далеко, они могут потерпеть, пока мы не достигнем Грант Терра.
– Грант Терра? А я думала, мы плывем в Новый Орлеан?
– Мы не можем плыть прямо по реке, пока Клейборн не примет мою клятву на верность и мою присягу, что форт Сент Филипп просто сметет нас с поверхности моря. Придется нам идти дорогой пиратов, через
