Лаура выдержала его взгляд, несмотря на то, что щеки у нее горели от смущения.
– Джентльмен не бросает даму в бассейн, он не преследует ее по всему городу и не поджидает ее на пустынных дорогах, чтобы заскочить в повозку, в которую его никто не приглашал и джентльмен никогда не портит вещи, которые дороги дамам, например… например ее письма!
Доминик изумленно отшатнулся и нахмурил брови. Он снова сделал глоток вина.
– Письмо? Что я такого сделал с ним?
– Вы уничтожили письмо моей матери, – ответила Лаура, – когда бросили меня в фонтан. А это была моя единственная память о ней. Я прятала его в моем платье. – Девушка смяла программку.
– Боже мой, Лаура! Я даже не знал! Я ни за что не совершил бы подобное, если бы твое платье не загорелось!
– Да мое платье ни за что бы и не загорелось, если бы вы не… – на глазах Лауры появились сердитые слезы.
Глядя в ее полыхающие зрачки с расстояния всего в шесть дюймов, слыша изумительное пение мадам Генри, Доминик внезапно потерял ощущение реальности, словно он только что был в театральной ложе, и вот уже вместе с другими кружащимися духами он несется в танце по райским полям, рука об руку с Лаурой. Она просто невозможно прекрасна! Яркая комета, упавшая на землю с небес. И как грациозен ее танец! Как будто бы ожил тот миниатюрный портрет, который хранился у него.
– Доминик, Доминик! С вами все в порядке?
Он кивнул головой, ощущая в ушах странный гул, и расслабленно откинулся на спинку кресла, уронив на ковер свой бокал. Последним усилием воли, он потер лоб и ему удалось рассмотреть обеспокоенное лицо Лауры.
– Доминик, позвать распорядителя?
– Нет, – он с усилием встал, но в то же мгновение покачнулся, едва не перевалившись через барьер ложи. Лаура успела схватить его за руку и насильно потянула назад.
– Ты должен посидеть, пока не пройдет слабость.
– Нет, тут душно, мне нужен воздух, – придерживаясь за девушку, Доминик вышел в фойе. Свет люстр мгновенно ослепил его, разбиваясь в мозгу на мириады ярчайших брызг. Он застонал и сжал зубы.
– Доминик, сядь, ты же совсем болен!
– Принеси мне, пожалуйста, кофе, Лаура… просто кофе, – почти без сил он рухнул на скамью возле стены. Девушка поискала взглядом Севилля. Но того нигде не было видно, и тогда она торопливо побежала к лестнице, ведущей в бар.
Как только девушка скрылась из виду, Доминик Юкс почувствовал, что его кто-то трогает за локоть. Он с усилием поднял голову и увидел Севилля, державшего в руке графин с вином. Служитель спросил:
– Месье болен? Может выпьете немного вина?
Изо всех сил, стараясь смотреть ему прямо в глаза, Доминик недобро улыбнулся. В следующее мгновение Севилль непроизвольно отшатнулся и сделал попытку беззаботно улыбнуться в ответ.
– Это вы, мой друг, не очень хорошо себя чувствуете, – зловеще шепнул Доминик, чувствуя, что если заговорит в полный голос, то его голова просто разлетится на мелкие кусочки от боли. – Видимо, это тебе надо выпить этого вина.
Севилль бросил испуганный взгляд на графин.
– Но это для вас.
– Думаю, что мне хватит двух глотков, теперь твоя очередь.
– У меня такое правило – никогда не пить, если нужно обслуживать посетителей.
– Обо мне позаботится мадемуазель Шартье, когда вернется.
– Однако, есть ведь и другие гости, – Севилль повернулся, собираясь уходить.
– Что ты туда подмешал, Севилль? Мышьяк? Или олеандровое масло? Или еще что-нибудь из того, чем тебя снабжают твои британские хозяева?
Севилль круто развернулся; в этот момент он выглядел словно лиса, попавшая в западню.
– Ч-ч-что, месье?
– Какую гадость ты подмешал в вино? – Доминик сжал зубы, стараясь не потерять сознание.
С наигранным удивлением Севилль посмотрел на графин, затем выпустил его из рук и отскочил в сторону.
– Я ни за что не позволил бы себе такого, уверяю вас, месье Юкс. Если вино и было испорчено, то это сделал кто-то другой.
Доминик медленно выпрямился. Перед его глазами все плыло и качалось. В эту минуту у него было такое ощущение, словно по его голове прошелся мул. Слава богу, что Лаура не пила этого вина! Сквозь зубы он процедил:
– Сегодня мы с тобой пойдем к шерифу.
– Нет! Это был просто несчастный случай, глупое недоразумение.
– Вы, месье, допустили две грубых оплошности, – не предвещавшим ничего хорошего тоном продолжал Доминик: – во-первых; надо было подсыпать больше яду. Я ослабел, но думаю, что не умру…
– Хвала небесам за то, что у вас железное здоровье, однако, уверяю вас…
