Солль круто повернулся. Взгляд его встретился со взглядом Совы, и разбойник, кажется, на секунду смутился.
– Правда ли, что ты служил Лаш? – уронил Солль негромко.
Сова через силу ухмыльнулся. Эгерт, впрочем, и не ждал от него легких ответов.
– Твое время не безгранично, – заметил он, разглядывая приготовленные палачом приспособления. – Твоя смерть может быть легкой… Предел мечтаний. Легкая смерть. Будешь говорить?
– Буду, – сказал Сова неожиданно. Голос его осип, но звучал вполне внятно. – Ты, полковник… еще упрашивать меня будешь: замолчи, мол. Я-то скажу, а ты вот… не боишься?
Эгерт с трудом сдержал желание ударить лежащего. Прошелся, слушая собственные шаги; уселся на подлокотник кресла:
– Я вот не боюсь, Сова. Пуганый я. О себе думай.
– Обо мне уже подумали, – атаман громко сглотнул. – Мне все одно… Да вот только… – он замолчал, глядя на Эгерта с нескрываемой издевкой, явно ожидая вопроса.
– Не «все одно», – Эгерт снова встал. Подошел к жаровне, потрогал пальцем рукоять клещей, отдернул руку. – Не «все одно», Сова… Я ведь на части тебя порежу. Все, что висит, повырву с корнем… И язык тоже. И не будет «только» – одно мясо бессловесное, подавишься своим «только»…
Сова часто задышал:
– Запаришься… Грязи побоишься, полковник. Измараешься по уши… Хотя… – он хрипло хохотнул, – и так ты получаешься в дерьме, полковник… Как я.
Солль мысленно выругал себя за недостойную уязвимость. Слова Совы не должны волновать его – а вот донимают, жгут, будто он, Эгерт – пытаемый…
Он отыскал среди палачова имущества кожаные рукавицы – засаленные, неоднократно бывавшие в деле; при мысли, что придется сунуть в них руки, его жестоко передернуло.
– Говори, падаль, – он шептал, не разжимая стиснутых зубов. – Говори, служил в Ордене?
– Так и ты ж собирался служить, – Сова усмехнулся. – Я тебя сопляком помню… Господин тобой как чуркой игрался. А мог бы и плащом одарить – так побоялся ты, полковник, обгадился, сбег… Ничего-о… – и атаман многозначительно прищурился.
Солль потратил несколько секунд на то, чтобы успокоить дыхание. Кровь бешено стучала в ушах – небо, где же все его хладнокровие?! Зачем он тянул эту падаль со дна, что он хотел услышать?!
– Ничего-о, – протянул он в тон Сове. – Что с хозяином случилось, помнишь? Только ты, дружок, так легко не отделаешься. Говори!..
Уже придуманный было вопрос не уместился у него на языке, не пожелал быть высказанным вслух; он сверлил Сову взглядом, надеясь, что тот сам по себе выболтает нечто, интересующее допросчика.
Сова прекрасно понял, о чем его хотят спросить. Эгерт похолодел при виде атамановой улыбки; Сова аккуратно облизал губы:
– Что?
Издевается, подумал Эгерт, и ухватился рукавицами за рукоятки клещей. Вот оно, дожили – полковник Солль как заплечных дел мастер… А клещи уже были. Только там были отточенные, как шило, длинные ручки – Фагирра напоролся, острия вышли из спины… Удивительно, это какая должна быть сила, чтобы пробить насквозь… Неужели…
– Говори, скотина, – голос Эгерта казался ему чужим, но тем не менее вполне внятным и вполне спокойным голосом. Клещи в руках не дрожали; их малиновый клюв дымился.
Мышцы связанного Совы сами собой напряглись – но на лице не было страха.
– Что? – снова спросил не без ерничества. – Что говорить-то, полковник, ты спроси-ка!
Теперь Солль смотрел на Сову из-за малинового клюва клещей; такой ракурс придал ему уверенности:
– Про мальчишку. Все. Когда, зачем, о чем…
– Про какого мальчишку? – глаза Совы насмехались. – Имечко пожалте, полковник, мальчишек много было для разных надобностей… – он ухмыльнулся так отвратительно, что Эгерта чуть не стошнило.
– Луар Солль его имя, – выдавил он, с ненавистью глядя в желтые с ободком глаза. – И если ты соврешь, падаль…
Сова захохотал.
Он смеялся, запрокинув голову и ударяясь затылком о топчан; Эгерт стоял над ним, сжимая в руках клещи, хватая спертый воздух ртом.
Сова отсмеялся. Прищурился, заглядывая Эгерту чуть не в самую душу:
– Да, полковник… Лучше бы тебе… Лучше заплатил бы мне… за молчание… Потому что мальчишка этот… – он лукаво прищурился, выдерживая почти театральную паузу. Солль удерживал ставшие вдруг непомерно тяжелыми клещи и с ужасом ощущал мутную волну, зарождающуюся на дне его сознания.
Если Луар… Нет. Он, Эгерт, не сможет жить и секунды. Если окажется, что Луар…
Мертвая девушка на дороге. Бурая кровь на босых ногах, дым, обгорелый труп…
…Мокрый сверток в руках. Мутные глаза и прожорливый рот, и разочарование, в котором даже себе стыдно признаться: и это – сын?!…Зеленая шишка и живой перламутровый жук… Я хочу быть как ты… Но я никогда не буду фехтовать, как ты…
