– Значит, я понесу вас, – откликнулся Вериг, и, прежде чем она успела что-то ответить, он подхватил ее на руки и понес по тропинке в направлении Палатинского холма.
– Оставьте паланкин прямо на улице. Когда будут убирать улицы, его унесут, – распорядился Вериг и сделал знак носильщикам. – Следуйте за мной к дому.
Они последовали за ним, и Ларвии ничего не оставалось, как позволить этому гиганту нести ее к дому Сеяна. Устремив взгляд вдаль, она держалась обеими руками за его шею, стараясь не встретиться с ним взглядами. Он нес ее легко, без всяких признаков одышки. Ларвия пыталась не думать о силе его рук, ширине плеч, но поскольку ее единственным мужчиной был старый бисексуал, она не могла не заметить разницы: ее нес на руках молодой и сильный мужчина, прикосновение к которому неожиданно взволновало ее.
Когда они дошли до дома, Вериг внес ее в гостиную и посадил на диван, затем, взяв факел из стенной ниши, еще раз обследовал поврежденную ногу.
– Оставь меня в покое! – выпалила Ларвия, когда он склонился над ее ногой. Нервы у нее были на пределе, ей не хотелось допустить, чтобы раб снова обследовал ее. – Утром пошлю за врачом.
– Нужно подержать ногу в холодной воде, – упрямо посоветовал Вериг. – Иначе будет сильная опухоль.
– Тогда пошли Нестора принести воду, – устало согласилась Ларвия, чувствуя себя совсем измученной. Лодыжку дергало, а Вериг выглядел так, будто и не нес ее вверх на холм больше мили.
Он вышел в зал, с кем-то переговорил и вскоре вернулся с тазиком в руках: подняв ее ступню на маленький стульчик, опустил в воду.
– Ой! – вскрикнула женщина, выдернула ногу, расплескав воду на кафельный пол. – Она же ледяная!
– Да, знаю, – ответил он и, схватив ногу, снова опустил в воду. – Если не хотите, чтобы завтра ваша нога напоминала иерихонский апельсин, подержите в холодной воде.
Ларвия неохотно повиновалась, хотя ее лицо выражало протест.
– Тебе все это очень нравится, – сорвалось у нее. – Возмущенное выражение лица телохранителя говорило о многом, и больше всего – как он относится к ее высказыванию.
– И во всем виноват только ты, – добавила она капризно. Он молча смотрел на нее. – Если бы ты хорошо следил за дорогой, этого бы не случилось.
– Лошадь появилась на дороге из-за поворота: существует ли способ видеть сквозь здания, хотелось бы, чтобы вы научили меня этому, – парировал Вериг.
– Ты обязан заботиться обо мне!
– Именно этим я и занимаюсь, – спокойно ответил он. – Вы прожили в Риме гораздо больше меня и должны знать, что нельзя появляться на улицах поздно вечером, когда идет доставка продуктов и товаров, а город полон бандитов.
– Не собираюсь сидеть всю жизнь в этом доме, словно в могиле! – взорвалась Ларвия и сердито отвернулась от него.
– Значит, навещайте сестру днем, – рассудительно ответил Вериг.
– Днем она занята. Не спрашивай чем, но они умудряются быть занятыми весь день.
– Кажется, у вас тоже много дел, – ответил Вериг. – Дела вашего умершего мужа так сложны.
Ларвия презрительно фыркнула.
– Если вам одиноко… – начал Вериг.
– Не смей разговаривать со мной таким тоном! – строго оборвала его Ларвия, внезапно поняв, что слишком откровенна со слугой. – Меня не волнует, что твой дядя был царем, а дед – богом. Ты должен научиться держать язык за зубами, когда разговариваешь со мной.
Лицо Верига сразу окаменело, как это всегда случалось, когда ему напоминали, что он – раб. Его лицо не выражало никаких чувств, но сразу же стало испуганным, когда Ларвия разразилась слезами. Он долго стоял молча, а затем произнес:
– Могу я что-нибудь сделать для вас?
Она отвела взгляд.
– Можешь идти.
Он помедлил еще.
– Вы, действительно, хотите, чтобы я ушел?
– Да, и пришли Нестора.
Вериг, выйдя из гостиной, направился в ту часть дома, где размещались рабы. По распоряжению Нестора, они проветривали постели: выносили соломенные матрацы и шерстяные одеяла, матрацы менялись на свежие, а одеяла стирались. Нестор следил, чтобы это проводилось регулярно, гордясь тем, что в комнатах для рабов царила чистота. Уборка всегда проводилась только ночью, потому что он считал плохой приметой менять постели днем.
Нестор нетерпеливо взглянул на появившегося в дверях высокого галла.
– В чем дело? – спросил он.
– Госпожа желает видеть тебя, – ответил Вериг.
– Где она?
